Урусут

Рыков Дмитрий Викторович

– Олег! – ахнула подружка. – Что ты говоришь!

– Ой. Ну да. Извини, – и начал записывать за диктором в тетрадь, пока Лена изумленно глядела на него.

Тут, очевидно, порвалась пленка – лекция неожиданно закончилась. Из лабораторной выбежал учитель, гневно затопал ногами и закричал:

– Кто, кто, кто это сделал?! Одноклеточные!

6-й «А» хором принялся убеждать в случайности события, Федор Федорович заново запустил магнитофон и слайдпроектор, затем вновь скрылся в подсобке.

Свежеиспеченный школьник смотрел на красивый

профиль Елены и пытался вспомнить – почему же они расстались. Ну, да, перешел в другой класс, но ходил на свидания, целовались зимою – в кинотеатре, в теплое время года – на улице, даже в не особо приятно пахнущих подъездах прятались… Новый год, Новый год… Что-то случилось на Новый год… Она приревновала… Нет, он приревновал… К кому, черт побери? Уже и не вспомнить – а выясняли отношения у нее в кухне, так кричали, что все гости разбежались. Что, это тоже нужно повторять? Нет, так с ума точно сойдешь.

Гончаровой дуться надоело быстро, и она снова принялась рассказывать о драме в семье одноклассницы – тут уже Олег машинально кивал, не забывая поддакивать.

Прозвенел звонок. Они попрощались до следующего совместного урока. Ученик 6-го «А» направился проветриться в коридор к окнам.

К нему подошел долговязый прыщавый юнец.

– Это ты – Вождь Белый Лоб?

– Ну, я, – напрягся Олег.

– Говорят, – тот шмыгнул носом, – ты значками фарцуешь?

– Врут.

– Да ладно, – возмутился паренек. – Все знают!

– Это ошибка.

– Слышь, ну ты… Я нормально спросил, а ты чё?

– А я – ничё! – Белолобова юнец раздражал. – Иди своей дорогой, приятель, не до тебя!

– Ну ты аще… – тот развернулся и отправился восвояси, бормоча ругательства, еще и пару раз оглянулся с недовольным видом.

Мрак! Сорокадвухлетний шестиклассник сполз по стене и присел на корточки – ноги не держали. Земля, Земля! Я – Альфа Центавра…

Новый звонок отправил его на «Труд».

В двух просторных классах, соединенных узким коридором, стучали молотки, нудно двигались по дереву пилы, у старшеклассников гудели токарные станки. Побросав у стены портфели, однокашники сняли пиджачки, засучили рукава рубашек и принялись за работу – каждый нашел свое «изделие», начатое неделю назад, и стал доводить его до ума.

Даже Георгий, взяв в руку рубанок, водил им по поверхности сиденья кривой табуретки.

– Закрепить надо, – показал рукою Белолобов. – У тебя табурет качается. И вообще, брось его. Думаю, уже не спасешь.

– Ты какой-то странный сегодня, Вождь! – Жорка и вправду отставил изделие-недоделие. – А своим будешь заниматься?

– Каким таким «своим»?

– Ну вот, – Шиляев отодвинул от стены вполне похожий на продукт массового производства табурет. – Ты хотел еще узоры нарисовать, наждаком отшлифовать и лаком покрыть…

Олег взял его за ножки, поднял перед собой – все ровно, почти идеально.

– Где мне наждачку найти? – спросил у друга.

– Очумел? Вон там, на столе в углу!

Белолобов посмотрел в направлении Жоркиного взгляда – какой ерундой только не завалена поверхность стола! Среди хлама отыскал не слишком потертый наждак, пару раз провел по табурету – да ну его к дьяволу! Ну и развлечения!

– И так хорош, – пояснил удивленному товарищу. – По крайней мере, если с твоим сравнивать.

– Ты сегодня – сам не свой.

– Что не так?

– Злой какой-то.

– Обычно добрее?

– Ну да.

– Встал не с той ноги.

– Бывает.

Вошел учитель Николай Павлович. Начал обходить мастеров по фамилии Криворучко, кому-то дал совет, за кого-то забил гвоздь, завинтил шуруп. Когда он подошел к паре друзей, Жорка, делая вид, что не замечает наставника и усердно трудится, высунув язык от «напряжения», продолжил строгать рубанком сиденье табуретки.

Никей Палыч вздохнул да головой покачал – только и всего. Зато, когда посмотрел на работу Олега, аж языком зацокал.

– Белолобов, пять с плюсом! – схватил руками, повертел, поставил обратно. – Нет, теперь ты понимаешь, как мне трудно с твоими друзьями? – отнял шиляевское изделие и провел перед лицом Олега, будто тот ранее не заметил всей уродливости данного якобы предмета мебели. – Нет, этим только печь топить! А окажись ты один в лесу? Погиб бы на следующий день! А вот Белолобов – он бы и убежище нашел, и костер развел, и на оживленную дорогу вышел!

Олега при словах «один в лесу» передернуло.

– Так он Вождь – сын прерий, – обижено буркнул Георгий. – Ему это действительно раз плюнуть.

– «Три». Единственно за то, что не прогулял. Ну, и за старание.

Шило внимательно посмотрел на Белого Лба, тот непонимающе развел руки. Жорка сник. Учитель осторожно, будто знал, что тот на ножках не удержится, прислонил кривой табурет к стене и продолжил:

– Дипломная работа в этом году – рабочий стол. С выдвижными ящиками. Сделаете один на двоих.

– Угу, – кивнул Олег, – хорошо.

– Ну и порядок! – довольно крякнул Николай Павлович и пошел к следующим мастерам.

– Ты же хотел сплести дачное кресло! – зашипел на друга Георгий. – Ты же говорил, что стол – засада, и мороки с ним больше, чем удовольствия! Обещал у Никея годовую «пятерку» для меня выторговать! Договорились, что ты пальцы бережешь, а я плету по твоему чертежу! Какой, блин, стол?!

– Э-э… – Белолобов мучительно искал оправдание и пытался вспомнить, что за «кресло» они плели, и было ли оно вообще…

Почему-то на ум приходило только воспоминание, как у нерадивого ученика на токарном станке оказалась неплотно закрепленной болванка, и малолетний тупица подвел к ней резец, в результате чего цилиндрическая железяка вырвалась на свободу и воткнулась в стену, по пути оторвав школьнику пол-уха. Так как Николай Павлович «не научил, не проследил», его сразу же уволили, и следующую работу он смог найти много позже в далеком замкадье.