Усадьба ожившего мрака
Шрифт:
– Выясним, – сказал Влас мрачно. – Вот прямо сейчас и выясним, – добавил еще более мрачно. – Скажите, Тимофей Иванович, знакома ли вам персона, которую я сейчас опишу? Немецкий врач, высокий, худой. – Он бросил быстрый взгляд на Митяя. – Очень худой.
– Да что вы его расспрашиваете?! – Тут же взвился пацан. – Думаете, этот гад вам правду скажет?
– Знакома, – сказал вдруг Тимофей Иванович. – Очень даже знакома описываемая вами персона, Влас Петрович!
– И кто же это такой? – спросил Влас.
– Рихард Штольц. – Доктор даже не раздумывал. – Он один полностью подходит под описанный вами портрет.
– Кто это?! – Дернулся притихший было Митяй. – Кто он такой?!
– Молодой человек не знает, он был в беспамятстве. – Тимофей Иванович снял с переносицы очки, старательно протер стекла уголком скатерти и водрузил очки на место. – Рихард Штольц – начальник госпиталя. Я вам рассказывал. – Он глянул на Власа, призывая его в свидетели.
Влас молча кивнул. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше.
– То есть, вы не скрываете, что знакомы с Рихардом Штольцем? – уточнил он уже очевидный факт.
– Разумеется, не скрываю! – Старик раздраженно пожал плечами. – Я ведь сам вам о нем рассказал.
– У-у-у, гад! – взвыл Митяй и, если бы не Гриня, снова бросился бы на доктора.
– Скажите, Тимофей Иванович, а доводилось ли вам оперировать вместе со Штольцем?
– Оперировать?! – В голосе доктора было такое неподдельное изумление, что заподозрить его в обмане никак не получалось. – Нет, что вы, Влас Петрович! Я слыхал, что Штольц отличный хирург и даже в некотором смысле ученый муж. Да, к сожалению, и светлые умы могут служить не добру, а злу. Но чтобы вместе оперировать…
– Врет! Он все врет! – снова заорал Митяй, и Власу захотелось отвесить ему подзатыльник. Пока он верил больше доктору, чем бредням пацана.
– Глупости, молодой человек! – Тимофей Иванович выпрямил спину. – Мне уже много лет, но я пока не страдаю деменцией. Я никогда не оперировал вместе с Рихардом Штольцем, хотя, возможно, это был бы очень хороший опыт. Щтольц злой гений медицины, я читал несколько его научных статей. Занимательно…
– То есть, если бы вас пригласили ассистировать Штольцу, то вы бы не отказались? – осторожно поинтересовался Влас.
– Я врач!_ – В волнении Тимофей Иванович снова сдернул очки, попытался встать на ноги, но беспомощно рухнул на место. – Я давал клятву! Если бы кому-то понадобилась моя помощь, я бы ее оказал.
– Даже Гитлеру?! – Вскинулся Сева. Ох, уж эти горячие головы…
– Ему – нет, – сказал старик после небольших колебаний.
– А остальным фрицам, значит, пожалуйста?! – Сева не унимался и теперь подзатыльник захотелось отвесить уже ему.
– А если бы пришлось оперировать кого-то из гражданских? – спросил Влас. – Вы бы согласились?
– Разумеется! Да вы поймите, Влас Петрович, я ж к Штольцу не просто так на поклон тогда ходил, я же не за себя, а вот за них, за простых людей просил! Не понимаю, что происходит! Вы хотите меня в чем-то обвинить?
– Я просто пытаюсь разобраться. – Курить захотелось невыносимо, но сначала нужно решить эту шараду.
– Ну, разбирайтесь! – старик с вызовом скрестил руки на груди.
– Вы бы могли сделать операцию, – Влас замялся, – скажем, на головном мозге?
– Что вы! – Тимофей Иванович рассмеялся. – Штольц бы смог, но у меня нет таких навыков!
– А если не оперировать, а лишь ассистировать?
– Если ассистировать, то пожалуй. Позвольте, а о какой именно операции идет речь?
Держался старик уверенно, на вопросы отвечал четко и по существу. Не видел Влас никакого подвоха. А на вранье он собаку съел. Работа у него такая – различать, где брехня, а где правда. Доктор не врал. Но стоило уточнить самое последнее, самое нелепое…
– Тимофей Иванович, а что это за инструмент такой, наподобие того, которым рыбаки зимой сверлят лунки во льду? Ну, навроде коловорота. – спросил Влас и многозначительно посмотрел на Гриню. Мол, держи крепче своего пацана.
– Так коловорот и есть, – сказал доктор чуть удивленно, но совсем без запинки. – Коловорот для трепанации черепа.
Посерел лицом Сева, взвыл и забился в объятьях Грини Митяй.
– Для трепанации… – задумчиво повторил Влас. Сам-то он знал, что означает это слово. Доводилось видеть. – Это сложно?
– Трепанация? – Доктор на секунду задумался, а потом покачал головой. – Сама по себе манипуляция несложная. Важно другое – с какой целью ее делают.
– А с какой целью ее делают?
Митяй продолжал бесноваться и Гриня молча поволок его в сени. По пути он прихватил за рукав и Севу.
– Со мной парни! – сказал с мрачной решимостью.
Их противостояние длилось недолго, хлопнула входная дверь, скрежетнул засов и стало наконец тихо. В тишине этой шаги возвращающегося в комнату Грини звучали набатным звоном.
– Так что там с этой… трепанацией? – спросил он вежливо и наклонился над доктором, а ладони положил на подлокотники кресла таким образом, что, если бы Тимофею Ивановичу вздумалось бежать, у него ничего бы не вышло. – Зачем ее делают?
– Вы так и будете стоять крючком? – не без ехидства поинтересовался у Грини врач.
– За меня не беспокойтесь, мне по-всякому удобно, а так просто лучше слышно.
И лучше слышно, и лучше видно. Это Влас понял сразу, как только глянул на Гринино лицо. Вроде, и не изменилось ничего в его лице, а только по хребту побежал холодок. И от немигающего взгляда, и от вкрадчивого голоса.
– Вы рассказывали нам о трепанации, Тимофей Иванович, – сказал Гриня мягко.
– Рассказывал. – Доктор улыбался ему, как родному. Нет, как уважаемому коллеге, может, даже мировому светилу. – Банальнейшая манипуляция, если все делать правильно.