Ущелье Али-Бабы
Шрифт:
Ах, да, еще одна деталь: в статье Г. содержалось упоминание о «змеиной улыбке» Джамала. Совсем скоро мне придется увидеть самому, как улыбается сей господин…
* * * * *
Наш рейс вылетел по расписанию.
Признаться, Ирина доставила мне немало хлопот, явившись на посадку сильно на взводе. Мол, она боится летать.
По трапу мне ее пришлось буквально втаскивать на себе. Плюхнувшись в кресло, она добавила еще. А затем еще и еще. Спиртное находилось у нее в сумочке, в двух или в трех фляжках. Выходит, и у этой весьма стойкой к выпивке красотки есть определенный предел прочности? Мелькнула
Так мы и летели.
На середине пути я осторожно умыкнул с ее колен сумочку и порылся в содержимом. Увы, ничего конфиденциального.
А лайнер, надсадно ревя моторами, пробивал облака. Мне вспомнилось признание знакомого летчика о том, что в полете экипаж ориентируется исключительно по приборам и практически никогда не всматривается в туманную даль. И я подумал о том, что мой «полет» еще сложнее. Я продираюсь сквозь густейшую пелену, не имея тех многочисленных приборов, что указывают летчику верное направление полета и оптимальный режим пилотирования, а также предупреждают его о возможных опасностях.
Чем дальше, тем плотнее становится туман вокруг меня.
И всё же у меня уже сложился некий план действий.
* * * * *
Забайкалье встретило нас легким морозцем. Котловина, в которой находился читинский аэропорт, насквозь продувалась пронизывающими ветрами. Вдали виднелись сопки, поросшие хвойным лесом. Они походили на гигантские колпаки, нахлобученные друг на дружку.
– Холод собачий! – пожаловалась Ирина, уже совершенно пришедшая в себя после «похмельного» сна в самолете (по моим прикидкам, она вылакала не менее полутора литров крепчайшего алкоголя). – С каким наслаждением я забралась бы сейчас в горячую ванну!
– До настоящих морозов еще далеко, – успокоил я ее. – Но ты оглядись: какая красота вокруг!
– Дырища!
– Не оскорбляй, пожалуйста, патриотических чувств моих земляков! Поскучай немного, а я двину на поиски машины. Возможно, у твоего драгоценного дядюшки имеется ванна, и твоя мечта осуществится. Хотя вряд ли. Тут предпочитают русскую баню. С раскаленными камнями, вениками и парилкой. Впрочем, обсудишь этот вопрос с дядюшкой.
Она посмотрела на меня, прищурившись:
– Ты говоришь так, будто не собираешься ехать к нему вместе со мной.
– Точно! – кивнул я.
– Но почему?! Мы так не договаривались!
– А как мы могли договориться, если ты всё время поддавала в самолете? Извини, но я еще раз обмозговал ситуацию и пришел к выводу, что должен принять кое-какие меры предосторожности.
– Какие еще меры, Ярик?! – страдальчески поморщилась она.
– Элементарные. Опасное путешествие на Восток, да еще в глубинку, требует денег. У тебя деньги есть? Нет? Ну, то-то же! Судя по твоим рассказам, дядюшка Алеша тоже не олигарх и находит утешение в куплете из известного шлягера: «мои года – моё богатство». А кто будет финансировать поездку? Кто заплатит денежки за турне по местам, кто всё продается и покупается? Вот я и хочу встретиться с двумя-тремя корешами, о существовании которых тебе говорил, и подзанять у них на дорожку. В разумных пределах, разумеется. Авось, в конечном счете, окажусь в прибытке. Словом, если кореша мне не откажут, то завтра утром прикачу в Атамановку при полном параде. Да и вам с дядюшкой так сподручнее: сможете без помех обсудить все свои заморочки.
Подумав, она кивнула:
– Ладно. Когда ты появишься?
– Ровно в полдень по местному времени!
– Ярославчик, ты не улизнешь? Смотри…
– Вручить тебе залог? Паспорт, извини, не могу, а вот часы – пожалуйста! Или ты предпочитаешь что-нибудь более весомое?
– Ярик, ну я же серьезно! – она капризно надула губки.
– Милая, по-моему, в тебе всё еще колобродят пары ликера.
Я нашел машину, столковался с водителем, усадил Ирину и, оплатив проезд до Атамановки, еще раз клятвенно заверил красавицу, что завтра ровно в двенадцать явлюсь в поселок для окончательного разговора с ее бесценным дядюшкой.
* * * * *
Разумеется, никаких «корешей» в Чите у меня отродясь не бывало. Но этот ход нужен был мне в качестве опорного аргумента для завершающей беседы с Пустынцевым. Я пришел к твердому заключению, что не должен представать перед ним в роли слабонервного абитуриента. Нет, я сам устрою ему экзамен и перехвачу инициативу. А там посмотрим, чья переважит, как гутарили донские (а возможно, и забайкальские) казаки.
Я снял номер на сутки в центральной гостинице, днем ознакомился с достопримечательностями столицы солнечного Забайкалья, которая, к слову говоря, произвела на меня благоприятное впечатление своими «таежными» уголками, а вечер провел в кабаре под названием «Аргунь» в обществе хорошенькой брюнетки.
ПУСТЫНЦЕВ, ОН ЖЕ «АЛИ – БАБА»
Как и обещал, ровно в полдень я прибыл в Атамановку. Со всех сторон к поселку подступала вековая тайга, вплотную надвинулись крутые сопки.
Пустынцев обосновался в просторном, уже почерневшем от непогоды срубе с резными наличниками и покосившимся крыльцом.
Ирину я заметил первым. Она нетерпеливо прогуливалась вокруг колодца в глубине двора. На ней был ватник, надетый на свитер, ворот которого она подняла до самых глаз. Экзотичный наряд дополняли мохнатая шапка и валенки.
При моем появлении она радостно улыбнулась и бросилась навстречу.
– Ярославчик…
– Мадам Ирэн…
Мы с чувством обнялись и расцеловались. От нее чуточку попахивало водкой.
– Ну, как я выгляжу? – отступив на шаг, Ирина кокетливо подбоченилась.
– Немножко не по сезону, но в целом завлекательно, как всегда. Рад, что ты, наконец, согрелась.
– Ой, слушай! – всплеснула она руками. – У дяди настоящая русская печка! Я проспала всю ночь, будто на раскаленной сковородке!
– Хм! Раскаленная сковородка? Интересный намек…
– А как поживает твоя сибирячка? – сощурилась Ирина. – Бурной была встреча? Ты ведь был у женщины, признавайся!
– На эти и прочие подобные вопросы, моя прелесть, я могу ответить тебе одним словом – нет.
– Чем же ты занимался?
– Всякими скучными делами вроде залезания в долги.
– Залез?
– Залез и вылез, и отныне поступаю в полное твое распоряжение.
– Бедненький… Ты замерз? Может, приютить тебя на своей печке?