Ущелье алмасов (Худ. М. Рудаков)
Шрифт:
И вдруг знакомая тень упала на стекло раскрытого окна. Граня покачнулась и, стиснув губы, сдержала крик.
В окне промелькнуло лицо Ли Чана.
— Вам плохо? — остановился Крюгер. — Разрешите пройтись в парк.
— Да, да, на воздух… — сжимая его руки, попросила Граня.
Польщенный Крюгер, бросив на полковника многозначительный взгляд, что-то сказал ему на ходу и объяснил Гране:
— Чудесный, дивни парк! Я сказал, и никто не будет мешайт наша прогулка вдвоем.
В темной аллее, важно шагая об руку с Граней, Крюгер рассуждал:
— Я понимаю, вы очень скучаете за родина. Я сам полный печаль оставил фатерланд и служу у японский воздушный флот. Будет время, я вернусь мой любимый…
Он не закончил фразы. Тени метнулись из-под кустов. Чьи-то сильные, цепкие руки сдавили его горло и закрыли рот. Граня отшатнулась, но в тот же миг увидала перед собой лицо… лицо Ли Чана..
— Молчите! — быстро предупредил ее китаец.
Спустя три минуты но степной дороге мчался автомобиль. Неизвестный человек сидел за рулем — и рядом с ним замирающая от радости и неизвестности Граня. Позади сидели Ли Чан и молодой китаец. Держа за руки Крюгера, они не сводили с него револьверов.
Холодным, бесстрастным голосом человек за рулем, не оборачиваясь, отрывисто говорил Крюгеру:
— Поймите, нам терять нечего. Если вы издадите малейший звук, в ту же секунду пристрелят вас. Повинуйтесь, и вам сохранят жизнь. Нет смысла быть пристреленным — ведь вы служите за деньги. Помните: если нас схватят, вы тотчас будете убиты. Нам нечего терять!
С полного хода автомобиль остановился у ворот аэродрома.
— Помните! — повторил человек у руля.
А Ли Чан и Ван Дзе-лян приставили к бокам Крюгера дула револьверов.
В темноте подошел часовой.
— Это я, пилот Крюгер, — сказал немец и назвал пароль.
Ворота раскрылись. Автомобиль помчался в конец аэродрома.
— Где ваш самолет?
— К полету все готово?
— Да, — прохрипел Крюгер, — все готово. Нет бортмеханика.
— Справимся.
И человек, управлявший автомобилем, выскочил из машины.
В темноте чернел самолет.
Под двумя револьверами Крюгер занял свое место в пилотской кабине. Ли Чан передал Гране револьвер, и она села на место бортмеханика. Неизвестный завел пропеллер. В грохоте мотора Граня услышала:
— Да здравствует Москва!
Самолет понесся по полю. Автомобиль выехал за ворота и скрылся в облаках пыли.
Всходило солнце, когда Крюгер под угрозой трех револьверов поднялся за облака.
— Уберите, — попросил он Граню. — Пусть они уберут оружие. Если захотят, они меня будет убить — Спросите, куда лететь.
— В пустыню, к Алмасским горам, — приказал Ли Чан.
— Помните, — прокричала воодушевившаяся Граня, — помните, что вам сказали. Если вы предадите нас — мы погибнем; но прежде вы будете убиты. Вперед!
— Алмасские горы, я понималь, — закивал Крюгер. — Я дорожу своя жизнь.
В лучах солнца нового дня самолет летел над пустыней. К удивлению Грани, Крюгер стал совершенно спокоен. «Уж не задумал ли он предательство?» — подумала она. Но Крюгер летел к Алмасским горам. Иная причина давала ему возможность быть спокойным за свою судьбу.
Итак, самолет — над пустыней, а в другом конце, посреди песчаных барханов, двигался автомобиль с тремя советскими путешественниками.
«Алмас!.. Алмас!..»
Пустыня. Тишина. Нежная рябь на песчаных холмах и сияющее до боли в глазах яркое синее небо. Медленно двигался автомобиль, словно не решаясь расставаться с горами, и путники, скованные щемящим я томительным чувством, хранили молчание.
Тяжело вздыхая, ученый наконец перестал смотреть на скалы и обратился к геологу:
— Наступило время, друг мой, раскрыть вам тайну алмасов, поведать о том, что я видел в Долине Смерти и в Пещере Снов. Но прежде я приведу небольшую историческую справку. В одном из маньчжурских городов… Но вы не слушаете меня?..
— Остановитесь! — встревоженно приказал Висковский. — Мне кажется… летят самолеты!..
И действительно, три самолета, по виду бомбардировщики, появились с востока и через несколько минут закружили над автомобилем.
— Несомненно, за нами, — убежденно сказал В сковский. — Едем обратно! Посмотрим.
С самолетов заметили маневр «доджа», и тотчас все три бомбардировщика тоже повернули к горам.
— Ясно… Все понятно, — решил Висковский. — Продолжайте ехать. Старайтесь как можно дальше отъехать от гор. Я остаюсь.
— Один? Я не позволю, — запротестовал профессор, — покинуть одного! Никогда…
— Нет времени для споров, — повелительно прервал его геолог, — гоните сейчас, же изо всех сил. Я должен остаться!
Джамбон, как огорченный ребенок, обиженно моргая глазами, по-детски раскрыл рот и уже не мог говорить. Он лишь умоляюще протягивал руки, надеясь задержать геолога.
— Бесценный, друг, — бормотал он дрожащими губами, — сделайте милость, объясните, что вы задумали? Вы погубите себя!
— Я остаюсь, — легко отстраняя руки ученого, категорически повторил Висковский. — Успокойтесь и поезжайте, иначе вы погубите всех нас… Так нужно.
— Я догадываюсь, — вмешался в разговор нахмурившийся Телятников. — Если необходимо, оставайтесь. — Кинооператор вынул револьвер и добавил: — Будьте спокойны, в случае чего я от вашего имени…
— Спрячьтесь, немедленно спрячьтесь в машину! Постарайтесь лишь оттянуть время часа на два-три, больше ничего от вас не требуется. Никакой стрельбы.