Ущелье дьявола
Шрифт:
— Однако, он все-таки сделал жест! — вступился Самуил. — Он непременно должен быть наказан!
— Да следовало бы, разумеется, но…
— Что но?… Я ему выношу такой приговор: выдать тебе расписку в погашении твоего долга, продолжать шить на тебя, и, кроме того, для удовлетворения тебя уплатить тебе крупную сумму. Идет?
— Еще бы! Превосходная штука! Но ты на смех говоришь все это?
— А вот увидишь? Дай-ка мне все, что нужно для письма. Трихтер сконфузился и почесал у себя в затылке.
— Ну давай же, скорей! — настаивал Самуил.
— Да вот видишь ли в чем дело, — сказал Трихтер, — у меня нет ни чернил, ни бумаги.
— Так позвони. Все это, наверное, найдется в гостинице.
— Не знаю, ведь это студенческая гостиница. Я, впрочем, никогда не спрашивал ничего этого.
На звонок Трихтера явился мальчик и сбегал за необходимыми предметами.
— Подожди немного, — остановил мальчика Самуил. Он написал:
«Любезный господин Мюльдорф.
Некий друг ваш предупреждает вас о том, что ваш должник, Трихтер, только что получил от матери пятьсот гульденов».
— Ты пишешь Мюльдорфу? — спросил Трихтер.
— Ему самому.
— А что ты пишешь ему?
— Предисловие или, так сказать, вступление к комедии или драме.
— Вот как! — сказал Трихтер, не понимая еще, в чем дело.
Самуил заклеил письмо, написал адрес и дал письмо мальчику.
— Отдайте письмо первому встречному мальчугану, а также и эту монету за комиссию, он передаст письмо, не говоря от кого оно.
Мальчик ушел.
— А ты, Трихтер, отправляйся сию же минуту к Мюльдорфу, — продолжал Самуил.
— Зачем?
— Заказать себе полную обмундировку.
— Так ведь он спросит у меня денег!
— Очевидно, спросит! А ты тогда пошлешь его к черту.
— Гм! Он, чего доброго, не на шутку рассердится, если я приду к нему дразнить его.
— А ты обругаешь его, выведешь из себя.
— Но…
— Это что еще за новости? — заговорил строгим тоном Самуил. — С каких это пор подчиненный фукс позволяет себе противоречить своему сеньору? Я руковожу тобой, следовательно, тебе нечего смотреть самому: за тебя смотрят мои глаза. Ступай к Мюльдорфу, веди себя там очень бесцеремонно и грубо и моли бога, чтобы Мюльдорф на этот раз, действительно, вцепился тебе в загривок.
— Так неужели мне так и снести подобное оскорбление? — спросил обиженный Трихтер.
— Нет! На этот счет ты волен поступать с ним, как тебе заблагорассудится! — сказал Самуил. — Я даю тебе полную свободу действий.
— В таком случае, это прекрасно! — воскликнул победоносный Трихтер.
— Захвати же трость с собой!
— Еще бы, разумеется!
Трихтер взял трость и стремительно вышел из комнаты.
— Вот каким образом начинаются все большие войны! — сказал сам себе Самуил. — И всегда из-за женщины! Христина будет довольна.
Глава тридцать девятая А что бы мог он сделать один против троих?
Пять минут спустя Трихтер уже входил к Мюльдорфу, заломив шапку набекрень, с вызывающим и свирепым выражением лица, как бы предчувствуя, какой прием окажет ему портной.
Мюльдорф встретил его с приятной улыбкой.
Будьте любезны, садитесь, мой дорогой господин Трихтер, — сказал он, — я в восторге, что вижу вас.
— Ой-ли! — отозвался Трихтер. — А знаете, зачем я пришел?
— Догадываюсь, — ответил, потирая руки, портной.
— Я пришел заказать себе полный костюм.
— Чудесно! А вам когда он нужен?
— Сейчас, — сказал Трихтер, не обращая внимания на любезный тон портного. — Снимите поскорее с меня мерку.
Портной поспешно начал снимать мерку. Окончив, он сказал:
— В субботу будет готово.
— Хорошо. Вы тогда пришлите костюм ко мне, — проговорил Трихтер и сделал шаг к двери.
— Вы уходите? — отозвался Мюльдорф.
— А зачем же мне оставаться?
— Я вовсе не говорю чтобы вы остались, но я надеюсь, что вы мне оставите что-нибудь.
— А именно?
— Сотенку гульденов, — так, какой-нибудь пустяк в счет заказа.
— Дорогой мой Мюльдорф, — возразил Трихтер, — вы слишком были любезны со мной сегодня, и вы так мило сняли с меня мерку, что я не хочу ответить так, как ответил бы всякий порядочный студент на такое низкое требование денег. Я не обижаюсь на него только из-за того, что вы мне шили платья в течение семи лет и вот еще сошьете к субботе. Я вас прощаю.
— Простите и дайте, — сказал Мюльдорф, протягивая руку.
Трихтер пожал руку портному.
— Руку на прощание дам, пожалуй, если хотите, — ответил он, — но у меня нет ни гроша денег.
И он направился к двери. Мюльдорф загородил ему путь.
— Нет ни гроша! — воскликнул он. — А те пятьсот гульденов, которые прислала ваша матушка?
— Пятьсот гульденов? Моя мать? — повторил за ним Трихтер. — Ах, какое милое заблуждение! Мюльдорф, вы решительно начинаете умнеть!
— Это значит, — отозвался Мюльдорф, стараясь сдержать свой гнев, — мало того, что вы не платите по прежним счетам, вы еще пришли сюда издеваться надо мной, заказывать новые костюмы?
— Это значит, — возразил Трихтер, начиная раздражаться, — что и вы только в насмешку приняли меня с такой почтительностью и так услужливо сняли с меня мерку?
— Так это письмо только мистификация? — взвизгнул Мюльдорф, и, взяв с конторки письмо Самуила, он поднес его к самому носу Трихтера.
Трихтер бросил на письмо разъяренный взгляд.
— Так вы обещали сделать мне полный костюм к субботе, — закричал он, — только потому, что думали, что у меня карманы битком набиты деньгами, а вовсе не из сознания той чести, которую я вам даю, заказывая вам свои платья?