Ущелье дьявола
Шрифт:
Мужчины, судя по всему, не собирались возвращаться в Кнапахульт, но она чувствовала себя скверно вовсе не поэтому.
В апатичном отчаянии она села за кухонный стол, даже не замечая этого.
На столе лежал нож. Острый кривой нож.
Гунилла взяла его, не отдавая себе в этом отчета.
Потом снова встала и подошла к окну. Не отрывая глаз от стройной, сильной фигуры Арва Грипа, в которой чувствовалась такая надежность, она всадила нож себе в руку и сделала длинный надрез.
Однако душевная боль превышала боль телесную.
Не отдавая себе отчета в своих поступках,
Вошла Эбба. И тут же закричала.
— Гунилла! Что ты наделала?
Дочь повернула к ней свое мертвое лицо. Голос ее был таким же безжизненным.
— Я порезалась, — сказала она.
— Порезалась? Порезалась? — пронзительно завопила Эбба. — Да, но надо же что-то делать, не просто стоять!
Гунилла снова посмотрела на стоящих на дороге мужчин. Эбба заметила ее взгляд и выскочила во двор.
— Карл! Карл, скорее сюда, Гунилла ранена, она разрезала себе руку, скорее сюда!
Истерический крик Эббы по поводу небольшой раны перепугал всех.
Прибежали все четверо. А в это время Эбба бессмысленно пыталась стереть с руки дочери кровь. Кровотечение было довольно сильным.
— Как тебя угораздило порезаться, Гунилла? Неужели нельзя было быть поосторожнее? Зачем ты взяла нож?
Не ожидая ответа, которого и не могло быть, она продолжала упрекать дочь, пока, наконец, не пришли мужчины.
Арв из рода Людей Льда сразу скомандовал:
— У тебя есть чистые полоски материи? Теплая вода? Зажми покрепче вот здесь, Карл, так, чтобы края раны сошлись!
Он невольно заметил, как Гунилла вздрогнула при прикосновении отца. Он заметил еще и другое: синяки на верхней части руки, как после грубой хватки…
Пока все трое беспомощно охали, Арв перевязал ей руку, и девушка успокоилась. Но он с удивлением заметил пустоту в ее глазах…
В течение последнего года Карл Кнапахульт часто намекал на Гуниллу в разговоре с Арвом из рода Людей Льда. Фермеру было хорошо известно, что дочь его часто посещает писаря, что они о многом разговаривают — зрелый мужчина и молоденькая девушка. Несмотря на разницу в возрасте, они были друзьями. Карл никогда не упрекал ее за это, наоборот, часто посылал ее туда со всякими поручениями, чтобы они могли видеться как можно чаще.
Сначала Арв не слишком задумывался над этим. Гунилла Кнапахульт была хорошенькой молодой девушкой, поразительно цельной и интеллигентной для дома, в котором, как он подозревал, не все в порядке. Арв с удовольствием обсуждал с ней ее маленькие проблемы. Речь обычно шла о животных и растениях, но часто он замечал в ней какую-то подавленность, какую-то неприспособленность к жизни. Ей явно нужно было кому-то довериться. Времени для нее у него было мало, ведь старое завалившееся здание нужно было разрушить, а новое построить, и эти заботы поглощали его целиком. Но он все же выкраивал для нее пару минут. Ему казалось, что он был обязан чем-то бедным фермерам.
К тому же он стал замечать, что ему не хватает этих коротеньких бесед, если она не появлялась несколько дней…
Арв Грип из рода Людей Льда был видным мужчиной. Ему было уже за сорок, но выглядел он очень моложаво. Он не был таким золотоволосым и голубоглазым, как его дед. Зато в его темной шевелюре не было ни единого седого волоса, у него был точеный профиль, вся внешность его свидетельствовала о его высокой культуре. В детстве и юности он получил превосходное образование, и ему просто не было цены в огромном имении депутата риксдага Арвида Эрика Поссе.
Но Арв был очень одиноким человеком. В молодости он был женат, но через несколько лет потерял свою жену. Впоследствии он решил больше не жениться, трагедия оказалась для него очень тяжелой, и, храня память о ней, он не искал себе другую жену.
Но теперь образ ее уже поблек, прошло ведь так много лет. И чтобы отделаться от навязчивых мыслей, посещавших его в часы одиночества, он с головой уходил в работу.
И тогда невинные беседы с Гуниллой служили ему хорошей разрядкой.
Он почти уже закончил перевязку и теперь тайком рассматривал ее окаменевшее лицо.
Потом дал всем четверым задания, отослав их по разным направлениям, желая остаться с девушкой наедине. И как только они ушли, он сказал:
— Ты сама поранила себя. Почему ты это сделала, Гунилла?
Голос его был таким мягким и дружелюбным, и Гунилла ответила, словно в каком-то трансе:
— Священник не захотел выслушать меня.
Арв наморщил лоб. И тут пришла Эбба и принесла ножницы, а Карл принес домотканую рубашку Гуниллы.
— Я заберу девушку с собой в Бергквару, — решил Арв. — Там есть лекарства.
— Да, забери ее, — усмехнулся Карл, мысленно потирая руки. Дать им возможность ехать одним до самой усадьбы — лучшего и пожелать было нельзя!
Эбба сказала Арву:
— А вы ловко перевязываете раны, господин Грип! Прямо как доктор!
Арв улыбнулся:
— Нет, я умею не так много. Но я происхожу из рода, где в каждом поколении были врачи. Некоторых им них считали колдунами и ведьмами.
— Вот это да!
— Да, но сейчас такого уже не наблюдается. Раньше в каждом поколении был такой человек, теперь этого нет. Последней была одна дама из Норвегии, ее звали Ингрид. В следующем поколении появилась еще одна молодая девушка, и на этом все кончилось. Ее звали Шира, это было удивительное создание. Она принадлежит к поколению моих родителей, да, фактически она была сестрой моего отца! Она вышла замуж за самого последнего колдуна, Мара, и спасла его. В моем же поколении нет ни одного такого человека, и в следующем тоже. Дело в том, что мы теперь освободились от проклятия.
Арв говорил это потому, что не знал ничего о своем однолетке Сёльве и о его сыне Хейке, несчастных от рождения.
Эбба и Карл решили, что он говорит чепуху, что же касается Гуниллы, то в ее глазах он заметил проблеск какого-то интереса.
Карл сам отвез их в Бергквару, на обратном пути развезя по домам двух своих попутчиков, чтобы те не нарушали идиллию. Ведь Карл думал, что почти ежедневные беседы Гуниллы с писарем выльются во что-то значительное.
Арв и Гунилла молча шли по дороге.