Ущелье Разбитого Сердца
Шрифт:
— Пока в этом нет необходимости. Некоторое время они нас не потревожат. — Внезапно Дикин увидел на рукаве шинели полковника темное пятно. — А ведь задели не только ваше достоинство, полковник. — Дикин обратился к Марике: — Прошу вас, мисс, перевяжите мистера Клермонта куском вон той простыни.
После этого он занял место машиниста и довольно успешно снизил скорость до пятнадцати миль в час — ехать в темноте быстрее было опасно.
Когда Марика наложила первый бинт, Клермонт непроизвольно застонал, но сейчас же, стараясь отвлечься, спросил:
— На крыше вы сказали, что в форте у нас не будет друзей. Что вы имели в виду?
— Ну, несколько человек в форте, без сомнения, могут считаться нашими друзьями, но, боюсь, они будут под замком. Форт захватил Сепп Келхаун. И ему наверняка помогают индейцы.
— Индейцы?! Господи помилуй, ведь их же наверняка накажут, репрессий не миновать!
— Мне тоже жаль, что они участвуют в этой авантюре. Но, по мнению Белой Руки, в случае успеха им очень хорошо заплатят, как платили уже не раз.
— Платили?
— Тем, что мы везем в багажном вагоне этого поезда. Поэтому-то убили доктора Молине… и Пибоди тоже. Помните, Молине сказал, что собирается осмотреть груз медикаментов? Можно сказать, он умер из-за своей добросовестности. Именно он мог раньше времени обнаружить, что в поезде нет никаких медикаментов. Все ящики забиты оружием и боеприпасами.
Клермонт посмотрел, как Марика завязывает узел, и стал опускать мокрый от крови рукав.
— А преподобный?
— Пибоди? Сомневаюсь, чтобы этот святоша хоть раз был в церкви со дня своего крещения. В течение двадцати лет он был агентом федерального правительства. И восемь лет — моим бессменным напарником.
— Этот трусоватый и крайне неуверенный в себе человек был?… Как вы сказали?
— Это была его маскировка. Он обманывал таким образом не только вас. В действительности это был человек изумительной, феноменальной храбрости и редкого ума. Я… — На несколько секунд Дикин замолчал. Он все так же рассматривал лежащий впереди путь, и ни полковник, ни Марика не могли увидеть его лицо. — Они застукали его, вероятно, когда он вскрывал гроб. Один из тех, что предназначены для умерших от холеры.
— Всем известно, для какой цели предназначены гробы, — чуть раздраженно ответил полковник.
— На самом деле в форте Гумбольдт не больше шансов заразиться холерой, чем в нашем поезде. Эти гробы доверху набиты магазинными винтовками фирмы «Винчестер».
— Никогда о таких не слышал.
— О них вообще мало кто еще слышал. Их производство было начато лишь несколько месяцев назад. И почти сразу после испытаний с фабрики была похищена большая партия. Я думаю, всю эту партию везет наш поезд.
— Мистер Дикин, а что случилось с вагонами, в которых были лошади?
— Я отцепил их.
— Я почему-то так и подумал. Но зачем вы сделали это?
— Извините, полковник, — Дикин поднял руку. — У нас падает давление.
В офицерской столовой, где в третий раз собрался военный совет, царила атмосфера разлада.
— Ну и как? Ничего не придумали? — поинтересовался губернатор.
— А что тут придумаешь? — буркнул майор.
— Но мы же должны что-то предпринять?!
Генри, подбросив несколько поленьев в печку, повернулся к остальным.
— А что, если мы зададим себе всего один вопрос — что будет, если нам не удастся заставить их остановить поезд? Дикин не остановит поезд, пока, как он думает, не окажется среди друзей в форте Гумбольдт!
После короткой паузы, во время которой все переваривали это сообщение, О'Брейн заметил:
— А ведь вы правы, Генри! Он знает лишь то, что мы вздумали продать индейцам оружие, а мы вообразили, что он знает решительно все! А что он может знать о нашей главной цели? Ничего! Да и откуда ему знать? И никто ничего не знает! Это просто невозможно, никто не связывался с фортом Гумбольдт. Какой из этого вывод? — Майор решительно взмахнул рукой. — Нужно предоставить мистера Дикина самому себе, пусть гонит дальше в форт. Кажется, для этого он вполне подходит!
Улыбаясь, губернатор потянулся за бутылкой виски. Предвкушая благополучный исход предприятия, он сказал:
— Теплый прием ему окажет Белая Рука!
А Белая Рука в это время находился очень далеко от форта Гумбольдт. За вождем следовали все его воины.
Белая Рука посмотрел на восток, где небо начало светлеть, и жестом приказал ехать еще быстрее. Кавалькада ускорила бег лошадей по извилистой долине.
Дикин тоже увидел первые признаки рассвета. Он проверил показания манометра и закрыл топку. Марика сидела на дровах в позе, выражающей крайнюю усталость. Клермонт был бледен от потери крови. Дикин чувствовал себя не намного лучше, но, чтобы поддержать бодрость духа, принялся рассказывать с того места, где прервал себя:
— Так вот, мне пришлось отцепить эти вагоны, потому что индейцы — это почти наверняка паюты под предводительством Белой Руки собираются устроить засаду у восточного входа ущелья Разбитого Сердца. Я знаю этот проход. Им придется оставить лошадей почти за милю от этого места, и мне не хотелось преподносить им подарок в виде двух вагонов свежих лошадей.
— Засаду? — переспросил полковник. — Но я думал, что они заодно с этими… ренегатами, которых мы везем!
— Все правильно, полковник, но бандиты, захватившие форт, и индейцы считают, что попытка уничтожить вагоны с солдатами не удалась. И они решили застать их врасплох. Видите ли, мне просто позарез нужно было выманить индейцев из форта. Иначе мы бы никогда туда не попали.
Клермонт протянул:
— Считают, что попытка перебить солдат не удалась?
— Помните пропавший телеграфный аппарат? Так знайте, мне пришлось перепрятать его в ящик с сеном.
Клермонт посмотрел на Дикина очень внимательно.
— Вы развили тут кипучую деятельность, мистер Дикин.
— Да, без дела я не сидел.
— Но почему?… Зачем вообще было нужно захватывать форт ради нескольких ящиков оружия? — Марика беспомощно развела руками. — Зачем эти убийства? Почему этот Пирс, О'Брейн, даже мой дядя рискуют жизнями и губят свою карьеру?