Ущелье Разбитых Сердец
Шрифт:
Тот ничего не ответил, а просто указал на манометр. Банлон проверил показания.
— Смею доложить, майор, если он и спал, то недолго. Все в порядке, он обернулся и посмотрел на тендер. — И топлива потратил сколько нужно не больше, не меньше. Хорошая работа! Конечно, имея такой опыт обращения с огнем, как поджег в Лейк-Кроссинге...
— Довольно, Банлон! — О'Брайен жестом приказал Дикину встать.
Ступайте за мной!
Дикин с трудом поднялся и посмотрел на часы.
— Уже полночь...
— Банлону необходимо было выспаться... Чего вы от меня хотите, Дикин?
Сочувствия?
— Чего-нибудь пожрать.
— Карлос приготовил ужин... (Дикин в душе удивился: когда же он успел?) ...в походной кухне. Мы уже поели.
— Еще бы не поели!
О'Брайен и Дикин спустились вниз и дошли до первого вагона.
Поднявшись на площадку, майор подал знак Банлону. Тот махнул в ответ рукой и скрылся в кабине. О'Брайен открыл дверь в офицерское купе.
— Входите, что ли...
Дикин потер лоб.
— Минутку... После семичасового пребывания там, у меня голова, как тыква.
О'Брайен внимательно посмотрел на Дикина и, очевидно, решив, что тот ничего не выкинет, оставшись один на несколько минут на площадке, кивнул и вошел внутрь.
В этот момент Банлон нажал на рычаги. Колеса завертелись на обледеневших рельсах, паровоз шумно запыхтел, из трубы вырвались клубы дыма и состав медленно тронулся. Ухватившись за поручни, Дикин перегнулся и взглянул назад. Оба вагона с лошадьми стояли на линии неподвижно, становясь с каждой секундой все меньше и призрачней в мутной ночной пелене.
Дикин выпрямился. Хотя на первый взгляд его лицо было хмурым и замкнутым, как обычно, но в нем все же можно было заметить едва уловимое выражение удовлетворения. Он нажал на ручку двери и вошел в вагон.
Губернатор, Клэрмонт, Пирс и О'Брайен сидели у печки со стаканами в руках.
Марика расположилась чуть в стороне, скромно положив руки на колени. Все посмотрели в его сторону, а О'Брайен проронил:
— Еда в походной кухне.
— А где мне можно поспать?
— Могли бы хоть «спасибо» сказать!
— Что-то не припомню, чтобы мне кто-то сказал «спасибо» за те семь часов, что я просидел в кабине паровоза. Так где же мне спать этой ночью?
— Здесь, на любом ложе, — сказал Клэрмонт. — Вам пришлось изрядно потрудиться. Я думал, все будет проще и легче. Замерзли?
— Как видите, выжил.
Клэрмонт кинул взгляд на губернатора. Тот в некотором колебании небрежно кивнул. Клэрмонт вынул бутылку бурбона и протянул ее Дикину, который нехотя взял ее.
— По словам мисс Фэрчайлд, вы являетесь невиновным, пока суд не признал вашей вины. Надеюсь вы меня поняли? — осведомился полковник.
Согрейтесь немного, Дикин.
— Спасибо, полковник.
Дикин взял бутылку бурбона и вышел из купе.
Каким-то чудом все трое — Дикин, Карлос и Генри разместились в маленькой кухоньке. Карлос с Генри с удовольствием разделили с Дикином содержимое бутылки, а потом Дикин принялся за еду, которая, если и не была вкусной, то в количественном отношении ее было вполне достаточно. После окончания ужина, он снова поставил бутылку с остатками бурбона на стол.
— Никогда не был мастаком пить. Может быть, вы докончите ее за меня?
— Постараемся, мистер Дикин! — просиял Карлос. — Постараемся!
Дикин направился в офицерское купе. Когда он вошел, Марики там уже не было, а остальные собирались разойтись по своим спальным купе. Никто даже не взглянул в его сторону и Дикин ответил им тем же. Он подкинул в печку немного дров, растянулся на кушетке и взглянул на часы. Они показывали час ночи.
Глава 7
— Час ночи, — прогудел Сепп Кэлхаун. — К рассвету вернешься?
— К рассвету вернусь.
Белая Рука спустился по ступенькам комендатуры и присоединился к своим людям. Его поджидали, по крайней мере, пятьдесят индейцев, собравшихся в форте. Все были верхом.
Белая Рука тоже вскочил в седло и поднял руку в торжественном приветствии. Кэлхаун ответил тем же. Белая Рука быстро повернул коня и пустил его быстрой рысью к воротам. За ним последовали пятьдесят всадников.
Дикин шевельнулся, открыл глаза, спустил ноги на пол и вновь взглянул на часы: четыре часа утра.
Он поднялся и пошел по коридору мимо спальных купе губернатора и Марики, мимо офицерской столовой и вышел на площадку. Отсюда он перебрался на переднюю площадку второго вагона. Затем очень осторожно заглянул в окошко двери второго вагона.
Менее, чем в пяти футах от двери, из походной кухни в коридор высовывалась пара ног. Как раз в этот момент они пошевелились. Генри явно не спал.
Дикин отпрянул от двери, какое-то время раздумывал, а потом, шагнув к краю площадки, взобрался на поручни, подтянулся и оказался на крыше вагона. Опустившись на колени и опираясь на ладони, он пополз к хвосту вагона от одного вентилятора к другому, в любой миг рискуя свалиться с заснеженной и обледенелой крыши, тем более, что вагон сильно раскачивало.
Поезд шел по краю узкого и высокого ущелья, вдоль линии запорошенных снегом сосен. Иногда их ветви чуть ли не задевали крышу. Дважды ему пришлось прижиматься к крыше, чтобы проносившиеся над ним ветки не сбросили его вниз.