Ущемленная гордость
Шрифт:
И вдруг совершенно неожиданно горы расступились, и перед их взором предстала долина. У Дайаны замерло сердце – такой красоты она никогда не видела.
– О, Нико… – прошептала она в благоговейном восторге.
Николо остановил машину. Они сидели в полной тишине, любуясь восхитительным уголком природы. Дайана подумала, что они увидели долину в самое красивое время дня. Уходящее солнце освещало своими теплыми огненно-красными лучами зеленые склоны гор и бросало отсветы на широкую долину, которая раскинулась внизу. Сейчас вся эта золотисто-зеленая чаша была похожа на декорацию
В центре долины стояла белокаменная церковь, вокруг которой лепились дома из светлого песчаника. Со стороны селения параллельно извилистой дороге бежала небольшая речушка, пересекая ровные ряды деревьев, похожих на фруктовые.
Чуть дальше, за фруктовой рощей, на пригорке стояла старинная вилла, украшенная колоннами, открытыми галереями, скульптурами, установленными по переднему краю черепичной крыши.
– Изумительно, – прошептала Дайана с нескрываемым восхищением.
Николо вздрогнул, словно очнувшись от ее голоса, но ничего не сказал. Он включил скорость, и они поехали дальше. От него исходило напряжение, как от высоковольтной линии, и Дайана сочла за лучшее помолчать.
Спуск в долину оказался менее опасным, чем предыдущий отрезок пути через горы. Глубокие овраги, обрывом уходившие вниз от края узкой горной дороги, сменили возделанные, ухоженные террасы, спускавшиеся по пологим склонам холмов по обе стороны от петлявшей дороги. Судя по пышной растительности, земля в этих краях была плодородной.
Наконец они въехали в долину. Проезд через селение неожиданно оказался для путешественников познавательным. В этот теплый летний вечер жители высыпали на улицу – кто шел по делам, кто болтал с соседями, играли дети, лаяли собаки. У Дайаны появилось ощущение, что они попали в другой мир. Оно усилилось, когда люди оглядывались при приближении машины и затем с интересом смотрели ей вслед.
– О Господи, они знают, кто мы! – догадалась Дайана. Или, по крайней мере, поправила она себя, знают, кто такой Николо. – Может, мне следует называть тебя бароном? – пошутила Дайана, желая разрядить напряженную атмосферу в салоне машины.
Николо скрипнул зубами.
– Начни с титула «внебрачный Фонсека».
Дайану начал раздражать его мазохизм. Погруженный в переживания о своем происхождении, Николо не замечал взглядов, которыми его провожали жители села. Они смотрели на его темные волнистые волосы, на карие глаза, на надменный профиль и узнавали черты семьи ди Фонсека. Для них Николо был своим, поэтому на лицах сельчан не было ни враждебности, ни насмешки, ни тем более презрения. На них было написано лишь простое человеческое любопытство.
Когда они достигли площади, в центре которой стояла очаровательная церквушка, люди, находившиеся там, замерли, как по команде. Из толпы выделился молодой человек и опрометью бросился в церковь. Через несколько секунд оттуда вышел священник. Высокий и худой, с копной седых волос, он смотрел своими проницательными, умными глазами на роскошный автомобиль, медленно проезжавший по центральной площади села. У Дайаны возникло ощущение, что его сосредоточенный взгляд пронизывал ее насквозь.
– Это случайно не та церковь, в которой должно состояться наше бракосочетание? – спросила она приглушенным голосом.
– Да, – коротко ответил Николо.
– Тогда, может, нам стоит остановиться и хотя бы поздороваться со священником?
В голосе Дайаны слышалось беспокойство. Она не хотела оскорблять всех этих людей пренебрежительным поведением. Однако Николо молча покачал головой. Они проехали площадь и оставшуюся часть села, а он так ни разу и не отвел взгляда от дороги.
Николо не расслабился даже после того, как они въехали во фруктовую рощу. Здесь были вишни с красноватой листвой, нежная айва, миндаль, тоненькие грушевые деревья, отягощенные плодами, и сливы.
– Как такая щедрая на урожаи земля могла обанкротиться? – удивилась Дайана.
– Благодаря излишествам, которые позволяли себе прежние хозяева, – отрезал Николо.
Дайана решила, что он имеет в виду своего отца.
– Таким богатством нельзя владеть, – осторожно сказала Дайана. – Можно ухаживать за ним, заботиться о нем, но не владеть. И если те, кто должен был этим заниматься, не смогли добросовестно отнестись к своим обязанностям, они заслуживают того, чтобы их лишили права опеки.
– Твоими бы устами да мед пить, – с иронией отозвался Николо. – Может, мне следует отказаться от этого недостойного богатства и передать его тебе?
– Вы, барон, можете смеяться надо мной сколько влезет, – огрызнулась Дайана. – Но если ты не понимаешь, о чем я говорю, то, возможно, тебе действительно стоит это сделать.
– Ты закончила? – нетерпеливо спросил Николо.
– Да. – Она вздохнула, ругая себя за то, что привязалась к Николо с этой темой. Он слушает только то, что совпадает с его собственным мнением! – Закончила.
– Хорошо, – уже мягче сказал Николо. – А то мы, кажется, уже приехали, и я на взводе.
Признание поразило Дайану в самое сердце. Она повернулась к Николо, увидела его побледневшее лицо, крепко сжатые челюсти. А когда она посмотрела в направлении его взгляда, у нее захватило дух от увиденного.
Пока они обменивались колкостями, фруктовая роща незаметно осталась позади и перед ними во всем своем великолепии гордо стояла старинная итальянская вилла.
Обширное пространство перед изумительным по красоте фасадом здания было покрыто зеленым ковром газонной травы. Центр его был выложен каменными плитами. Там, в середине круглого бассейна, стояла статуя Нептуна, из которого лилась вода.
Николо остановил «мерседес» у парадного входа. Они вышли из машины и огляделись.
– Подделка, – тихо проронила Дайана.
Николо недоуменно вскинул брови.
– Я имею в виду виллу, – пояснила Дайана. – Она является не тем, на что претендует.
– Почему ты так считаешь?
Дайане показалось, что ему стоило большого труда заставить себя говорить, но, когда Николо произнес эти слова, его лицо заметно расслабилось.
– Посмотри сам. Зачем кому-то понадобилось строить роскошную виллу в этой глухомани? Совершенно ясно, что это было сделано ради удовлетворения собственного самолюбия. Странная прихоть… но очень красивая.