Ушастый Купидон
Шрифт:
Ирина понимала, что сколько не возражай – он всё равно сделает как хочет. Был вариант вскочить и вцепиться в свои вещи, но оценив возможные потери, она предпочла остаться скрытой пеной.
– Приятного купания! Кстати, я уже принял душ, так что ванна мне не нужна. Можешь лежать, сколько захочешь.
С этими словами он скрылся за дверью, так и не обернувшись. Снова щёлкнул замок, становясь назад.
«Назло не буду надевать его платье!» – мстительно решила Ира и взглянула туда, где должен был висеть халат – никакой одежды там не оказалось, её место заняла белая роза.
– Ястребов, ты труп!
После
«Вообще! Даже тут всё продумал, гад! В эти крохотные куски ткани я при всём желании завернуться не смогу!» – мысленно досадовала она.
Высушив голову феном, хозяйка кошки заглянула в пакет. Там оказались туфли-лодочки и комплект нижнего белья. Как ни удивительно, но последний прикрывал все стратегические места. На этом хорошие новости заканчивались, поскольку платье было невероятно откровенным. Мало того, что нежно-голубая ткань просвечивалась, не смотря на несколько слоёв, так ещё и на юбке был разрез по бедру почти до самой талии. Туфли были под стать – белые на шпильке сантиметров десять, если не все двенадцать. Одевшись, она почувствовала себя не просто неуверенно, а мега неуверенно. К такому наряду должен прилагаться принц, который постоянно ловит её на каждом шагу и не даёт подвернуть ноги.
Волосы Ира собрала в пучок и закрепила шпильками. Ей хотелось хотя бы причёску сделать строго-офисную, но сооружённая наспех конструкция на удивление хорошо гармонировала со стилем платья.
«Сам выбрал, пусть сам и мучается. Потому что руками потрогать всю эту красоту я ему не позволю», – с этим воинственным настроем хозяйка кошки вышла из ванной.
– Иди прямо по коридору и налево, туда, где камин, – направил её Олег.
Пройдя по указанному маршруту, она оказалась в уже знакомой гостиной, только сейчас комната выглядела по-другому. На полу были расставлены белые свечи разных размеров и толщины. Они горели, хотя на улице был день, и сквозь большие окна проникало достаточно света. Из мебели было только кресло, то самое, на котором они сидели. Его успели протереть от растаявшего снега. Ирина прошла и села.
Олег всё это время возился с оставшимися незажжёнными свечами. Закончив, он оглянулся.
– Ты!.. – восхищённо выдохнул он.
– Слушай, ты что, ритуал по сожжению девственниц собрался проводить? – хозяйка кошки чувствовала себя неловко под его взглядом и просто не могла молчать. – Так я тебя разочарую – таких тут нет.
Мужчина взял пульт, и направляя его на стену, нажал кнопку. Заиграла музыка.
– Не угадала. Я буду учить тебя танцевать аргентинское танго.
От неожиданности Ирина потеряла туфельку. Она качала её на кончике пальцев, а услышав про танец, упустила. Олег живо поднял белую лодочку, и став на одно колено, бережно надел обратно.
Сам он был в чёрном фраке и белой рубашке, на фоне которой его загорелая кожа казалась ещё смуглее.
– Ну что за выпендрёж! – сказала Ира, чувствуя, как мучительно краснеет. – Ладно, учи. Я думаю, тебя надолго не хватит, потому что я и бальные танцы – это две непересекающиеся прямые.
– А это и не бальный танец, – возразил Олег, встав перед ней и вытянув руку в приглашающем жесте.
Глава 13
Олег взял левую руку Ирины и положил себе на плечо, правую взял в свою. Хозяйка кошки чувствовала себя неловко и хотела поскорее начать танцевать, но её терпение подверглось дополнительному испытанию. Когда ей, наконец, удалось встать в правильную позицию, партнёр по танцу всё равно не спешил начинать. Они просто стояли, не двигаясь, какое-то время. Ирина последовательно прошла стадии: смущение, негодование, смирение, и как только настала третья стадия, Олег повёл её в танце.
Ира считала, что ей на ухо медведь не просто наступил, а прошёлся туда-сюда несколько раз. Она не умела и не любила петь, но сейчас впервые в своей жизни почувствовала музыку. А всё потому, что Ястребов двигался удивительно музыкально. Он то замедлялся, то делал внезапные шаги и всегда точно попадал в ритмический рисунок. Его подчинённой даже стало казаться, что сама музыка подстраивается под их танец, настолько вовремя было каждое движение.
– У тебя очень хороший баланс, – неожиданно заговорил он во время начала очередной мелодии.
– Да?
– Ты интуитивно правильно двигаешься, потому что у тебя хорошая постура.
Ирина не очень поняла, за что её похвалили, но это не помешало ей в очередной раз смутиться и покраснеть.
Хозяйку кошки радовало, что Олег не мог видеть, как алеют её щеки, потому что во время танца она прижалась лбом к его щеке. Они так и танцевали, не разрывая этот контакт.
В движениях Ястребова было что-то кошачье, какая-то особая плавность и текучесть движений. Ира невольно подстроилась, начав сама медленно перекатываться на стопе, как кошка. Удовольствие было невероятным! Она танцевала, не чувствуя усталости и с замиранием сердца ждала, чтобы на следующей мелодии танец не прекратился.
– Нам пора идти обедать, – тихо сообщил Олег, когда они протанцевали несколько танго.
Ирина хотела отойти, но он притянул её к себе. Объятья получились неожиданно согревающими. С одной стороны, она мечтала, чтобы пол провалился и не нужно было бы смотреть на начальника, а с другой – кайфовала от происходящего.
Когда девушка начала отстраняться, он позволил ей отойти, и взяв за руку, повёл в другую залу. И снова их ждали разномастные свечи повсюду. В центре стоял стол, накрытый на две персоны. Ирина очень любила морепродукты. Большая часть блюд была именно из них.
– Я даже боюсь представить, что ещё ты обо мне знаешь, – призналась хозяйка кошки, присаживаясь на любезно отодвинутый начальником стул.
– Я знаю о тебе всё, – шутливым тоном ответил Олег и подмигнул, – приятного аппетита.
Мне сообщили, что наша одежда высохла, и всё готово для прогулки. Мы поужинали, весело поболтали о разном и незначительном. Я немного отошёл от того мучительного желания, которое овладело мной с того момента, как я увидел её в этом платье. Ирина даже не подозревала, какую власть надо мной получила. Ради её ласкового взгляда я, кажется, был готов отдать все, что у меня есть. Как такое могло случиться, я не понимал. Всегда считал любовь блажью, глупостью, придуманной бедными, чтобы бездельничать и довольствоваться раем в шалаше.