Ушедшее лето. Камешек для блицкрига.
Шрифт:
— Вот ведь не додумали. Оборудование вывезли, а лес оставили. А ведь он же денег стоит.
— А паровоз чего оставили? — поинтересовался я.
— Так он узкоколейный, что с ним сделаешь-то?
За разговорами не заметил, как мы подъехали к реке. Железная дорога шла здесь по высокой насыпи, а грунтовка притулилась внизу. Так что, когда нас тормознул караул ведомственной охраны, моста я еще не видел. Подошедший к нам стрелок, явно был начальником караула, судя по висевшей на брезентовом ремне кобуре, но его петлицы были мне незнакомы. Вышел из машины, и протянул ему свое командирское удостоверение:
— Заместитель командира добровольческого батальона Листвин. Где
До вечера я провел время с первым взводом. Рыли окопы, блиндажи. Песчаный грунт поддавался легко, но тут же осыпался, так что пришлось отправить бойцов на заготовку лозы. Делали плетенки и ими укрепляли стенки. На накат я решил взять бревна с мебельной фабрики. Охрану моста пока осуществляли стрелки НКПС, хотя их старший уже намекал на смену. Я пообещал сменить их только завтра утром, и тут же предложил показать мне каморы под взрывчатку. Старшой отшатнулся от меня, как черт от иконы, и ледяным голосом заявил, что это секретные сведения. И вообще все чертежи хранятся в спецотделе, а он ничего не знает. После чего сухо распрощался, и быстро ушел в свою караулку. Я пожал плечами — если хочет звонить в НКВД, то Строков ему все объяснит, и даже точный адрес укажет для следования. Это время окутывало меня знакомствами, бытом, как раковина-жемчужница попавшую в неё песчинку. Но я знал то, что эти люди подсознательно не могли принять. Я знал, что через месяц фашисты займут город мимоходом, как на прогулке. Никогда я не мог принять этого знания, хотя и мог понять. Ладно будет день, и тогда посмотрим. Пока надо делать свое дело. Вернувшись на позиции я натолкнулся на яростный спор. Спорили комвзвода и мой водитель. Насколько я понял из доносившихся криков, они не могли определить место для пулемета. Остановившись за кучей лозняка и закурив, решил немного послушать. Васильевич, постоянно ссылаясь на гражданскую, где он из пулемета косил белопанов, требовал расположения пулеметчиков в ложбинке холмика. Комвзвода вяло отбивался, и предлагал поставить гнездо на верхушке. Павел Васильевич разошелся не на шутку, правда его особо аргументированную тираду я не расслышал. Паровоз, тянущий за собой длинный состав, дал гудок, и увеличил скорость. Спорщики помолчали, провожая взглядом теплушки с торчащими из полуоткрытых дверей унылыми коровьими мордами, и платформы с большими деревянными ящиками, но как только стих перестук колес, вновь стали спорить.
— Ну что вы молодежь, понимаете!? — горячился водитель, — Ну кто же пулемет на верхушку втыкает? Там же его сразу и накроют! Ты его припрячь маленько, а как вражина попрет, тут и коси их как травку по росе.
Докурив, выбрался к спорщикам:
— Ну что шумите, товарищи?
— Товарищ старший лейтенант! — как за спасением, кинулся ко мне комвзвода — Да попросите вы у караульщиков, что бы этого умника к реке допустили! Из-за его упрямства мы до победы гнездо для пулемета не сделаем!
Павел Васильевич нахмурился:
— Вот-вот, командир! Толкового человека, так посылают подальше, а сами сдохнуть собираются, героически. По врагу не разу не стрельнув. Я две войны с пулеметом прошел, сколько лет прошло, а помню до сих пор, как «Максим» разбирать.
Он на секунду задумался, потом гордо вскинул голову, и звучно начал декламировать:
Помни, братцы, для разборки
Нам не надобно отвертки,
Пальцы, руки, голова,
К ним в придачу два ключа -
Вот и все, с чем без забот
Разберем мы пулемет.
Первый шаг. Прием простой:
«КРЫШКУ КОРОБА ОТКРОЙ».
Все, что видишь на картинке
Ты проделай без заминки:
Ручки крепче обхвати,
На застежку поднажми.
Сделав это, не зевай —
Крышку кверху поднимай...
— Интересно, очень интересно. А что дальше? — спросил я, протягивая открытую коробку «Казбека» сержанту и Васильевичу. Польщенный похвалой, старый пулеметчик взял папиросу, прикурил, и подобревшим голосом ответил:
— Да там, товарищ старший лейтенант, целая поэма. Я ее до завтра читать могу. Почти семь лет, чуть ли не каждый день разбирал и собирал максимку, и стихи эти до смерти уже не забуду.
— Вот и хорошо, приедем в расположение, сразу же и запишите. А пока пойдемте, на месте осмотримся.
Мы поднялись на холмик, и я стал внимательно всматриваться в раскинувшее перед нами поле.
— На поле сыро? — спросил, изучая поросший травой простор. Кустарника было мало, и кое-где торчали пучки камыша. Правда камыш был уже желтоватым. Сержант пожал плечами:
— Всегда было сыро, но сейчас лето сухое. Не знаю.
— Да, воды в этом году маловато, — поддержал его Васильевич. — Наверное уже все высохло.
— Это плохо, — задумчиво сказал я, спускаясь с холмика, потом повернулся к Збицкому и приказал: — Позицию для пулемета оборудуйте там, где Павел Васильевич предложил, место хорошее.
Дождавшись «полуторку» с красноармейцами второй роты, с радостью увидел среди них нашего Зайца, вот кто у меня отправится на мебельную фабрику. Но старшина, поспешил ко мне со встревоженным выражением лица:
— Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться. — и получив разрешение, продолжил, понизив голос: — Непорядок в батальоне.
— Что случилось?
— Капитана в санчасть фельдшерица положила. Он сознание потерял в канцелярии.
— Вот, дьявол! — я стукнул кулаком по ладони, — Кто сейчас командует? Политрук?
— Да, он. Просил вас разыскать и поторопить с возвращением.
— Ну, это понятно — согласился, потом вспомнил, с кем разговариваю, и перевел разговор на другое: — Вы партийный, товарищ красноармеец?
Заяц приосанился:
— Еще с двадцать четвертого года, «Ленинский призыв».
— Это замечательно, у меня к вам просьба как к большевику. Блиндажи мы выкопали, и теперь нужны бревна для их перекрытия. Бревна и доски есть на мебельной фабрике, необходимо их оттуда вывезти. Машину я вам оставляю, думаю что за пару рейсов вы завезете нужное количество. Я по дороге в батальон прикажу милиции вам не мешать. Так, — быстро вспоминал, что еще надо, — до темноты продолжайте работу, где командир взвода?
— Так он дела принимает у здешнего.
— Това-а-арищ красноармеец. — укоризненно протянул я. — Мы в армии, значит сейчас происходит смена караула. Ну ничего, привыкнете. Оставайтесь с этим взводом, и помогите командиру. Что-то он у вас молодой.
— Конечно молодой, только тридцатник недавно разменял. Но командир дельный, — вступился за своего комвзвода старшина.
— Вот вы ему и помогите. Ужинали? — поинтересовался я, смотря за разгрузкой полуторки. Хотя машина и стояла на другом берегу реки, но штыки примкнутые к карабинам, ярко сверкали в солнечных лучах, позволяя наблюдать за движением бойцов.