Ушедшие в вечность
Шрифт:
С трудами великими переправились кривичи через десятки бурливых речушек, с каменистым дном, и снова многие повозки пришлось чинить. И хотя купцы аримановские просили князя, несмотря на эти препоны, продолжить путь, Гридай им отказал в этом. Более того, когда дошли кривичи до верховий Оо-реки, где сейчас город Камень-на-Оби стоит, объявил он большой привал.
Сородичи уже знали, что это значит. Три таких долгих привала было на пути от Даурии до этих мест. И на каждом из них задерживалась община на два, а то и на три года. За это время кривичи успевали пополнить зерновые запасы,
Ещё с Даурии кривичи гнали немалую общинную отару овец, которая тоже разрасталась на глазах, и люди от этих животинок молоком, сыром да шерстью пробавлялись. На мясо шли только ослабленные или раненые овцы да бараны. Ведь следом за обозом и волки плелись.
Да в Даурии кривичи щенками разжились, и теперь собачки эти верную службу служили, не давая степным хищникам разгуляться. А уж мяса в виде дичи лесной и степной охотники добывали достаточно.
Купцы, узнав об очередной долгой остановке, буквально взвыли. Раньше путь от границ Аримии до Гардарики или Южных гор занимал чуть более года, а в этот раз шли они караваном без малого уже семь лет. Товары пылились в дороге, ветшали, теряли свой привлекательный вид, и грозило купцам разорение в этот раз и только.
И в один из дней, не прощаясь с князем, купцы, плюя в сторону лагеря кривичей, погнали свой караван дальше на запад, видимо, посчитав, что в землях русов хунхузов уж точно нет.
Через несколько дней, после того как отлепились от них купцы, заметили люди в степи облако пыльное. Оказалось, что сюда с севера шло скопище людское. Пеше, на конях и повозках сотни людей шли, ориентируясь на шатры полотняные, что кривичи на берегу речки поставили, да на дымы, что из землянок поднимались. Гнали они с собой ещё и табун лошадей да отару овец, словом, всё как у кривичей было.
Памятуя о хунхузах треклятых, приказал Гридай на всякий случай повозки кругом вокруг лагеря поставить. Этот приём оборонительный он от даурских русов перенял.
А от скопища пришлого три точки еле заметных отделились. Вскоре к повозкам кривичей прискакали три всадника. И это были не хунхузы, которые, по правде говоря, до этих мест уже не добирались. Покряхтывая от боли в ногах, князь с десятником Коськой да сыновьями Минькой и Бусом стали напротив спешившихся гостей.
– Чьи вы будете, люди добрые? – Гридай чуть опёрся на слегу повозки, давая отдых малый ногам натруженным.
Ратник, с мощной выпуклой грудью, бугрящейся мышцами, с еле заметной усмешкой осмотрел защитные редуты кривичей.
– Я – сотник Коврат с сотоварищами из дружины князя Булата. А ты кто, муж великомудрый?
– Гридай, князь кривичский. А это, – повёл он рукой вокруг, – сыны мои, Бус да Минька, да друг мой, сотник Коська.
Кинул Коврат хмурый взгляд на князя.
– Потолковать бы нам надо, князь светлый.
– Отчего не потолковать. Потолкуем.
Дал он знак, и сыновья его подняли вверх слегу одной из повозок, пропуская в круг пришлую троицу. В просторном шатре князя тут же появилось несколько толстых чурбаков, на которые все и уселись.
– Вишь ли, князь, – без обиняков начал сотник, – сейчас сюда идёт только малая часть людей из стольного Голунь-града, а скоро не протолкнуться здесь будет.
– Что же заставило стронуться вас с северов?
– А то и стронуло, что морозы зимние год от года всё крепче да лютее.
Усмехнулся понимающе Гридай.
– Это и мы познали в пути своём тяжком от низов Ле-реки до её верховий.
– Ещё и другая беда подступает к нам, княже. Диво дивное на наших глазах творится. Остановилось течение в Оо-реке и вода в ней всё выше и выше поднимается, уже все нижние покосы залила. А главное, лето-то сухое стоит, за два месяца с неба не упало ни единой дождинки, а вода всё прёт и прёт.
Закрутил головой князь. Через полог открытый из шатра своего видел он, как стремительно неслись вниз воды молодой Оо.
Коврат проследил за взглядом Гридая, усмехнулся.
– Князь, в верховьях Оо прибыток водный ещё на взгляд не заметен, а Голунь-град на притоке Томи, что в Оо впадает, стоит, так там вода уже вспять повернула.
– Да отчего так то? – всё ещё недоверчиво проговорил Гридай.
Коврат сделал несколько глотков из ендовы, в которой плескалось аримановское вино, и отёр тыльной стороной ладони взмокревшие усы и бороду у губ..
– Вот и мы озадачились чудом этим невиданным. Но ещё год назад, когда поняли мы, что с Оо-рекой неладное творится, поговорил князь Булат с верховным волхвом Туграем, и решили они отправить вниз по реке три лодки с гребцами крепкими. А два месяца назад вернулись гонцы. Правда, одна из лодок во время шторма сильного вместе с людьми сгинула, а вторую лодку с людьми уже на обратном пути в водо-ворот страшный затянуло.
– Эко беда какая приключилась, – вздохнул Гридай.
– Та беда – ещё не беда, князь светлый…
Ярило уже к горизонту клонилось, но лучи света ещё заливали шатёр, и было видно, как побледнело лицо сотника.
– Страшное узрели в низовьях Оо-реки наши гонцы. Стена из льда с севера на юг надвигается, князь. Потому препоны из торосов ледяных и остановили движение вод реки к морю Северному. Летом ещё удаётся великой Оо промывать свой путь через льды, а зимой мороз реку до дна прошибает, вот она и пятится вспять. А поскольку Ледник северный и не думает отступать, а всё дальше на юг ползёт, решил князь Булат людей из Голунь-града да деревень нижних загодя на юг в эти земли отправить. А ещё разведчики наши поведали князю, что перед Ледником Оо стала вширь разливаться. Места там низкие, и, если Ледник и дальше на юг ползти будет, море бескрайнее скоро и до столицы нашей дойдёт…
Прав был сотник. Ледник северный, неотвратимо наползавший на более южные земли, со временем перекроет сток всех великих сибирских рек, и от Каменного пояса до Колымы-реки возникнет огром-ное море Сибирское. А когда переполнится и оно, хлынут воды его через Тургайскую ложбину в Туранскую низменность и два местных озера в тех краях – Хвалынское озеро-море и Арал – настолько переполнятся, что станут на долгое время единым морем безбрежным. Но это произойдёт через сотни лет после описываемых событий…