Уши торчком, нос пятачком. Книга 1
Шрифт:
А я… Волчица, ведомая животным интересом и желанием познакомиться с впечатляющим самцом, хотя и с опаской, но пожелала изучить объект интереса поближе. Благо ситуация располагала. Присев, она осторожно стала подползать к волку, тихонько завлекательно поскуливая и подрагивая ушами. Белый, немного склонив голову и высунув язык, наблюдал за маневром. В глазах мелькали искорки смеха. В какой-то момент, когда моя волчица приблизилась почти вплотную, чужой волк совсем глухо и коротко рыкнул, ободряя ее. Это, утвердив моего зверя в ответном интересе, подстегнуло бурую, ведомую инстинктом размножения. И, находясь в игривом настроении, мой зверь сразу решил позаигрывать с чужаком. Одним слитным движением подскочив, волчица слегка толкнула значительно более крупного волка, мазнув своим мехом по его холке.
И тут же отпрыгнула в сторону, подергивая хвостом, довольная позволенной свободой, ожидая его ответного маневра. Волк игру поддержал и, подтверждая свой мирный интерес, также в прыжке несильно толкнул волчицу, слегка прихватив ее холку зубами. Волчица знак внимания приняла благосклонно и тут же, отбежав немного вперед, призывно завыла, приглашая играть и сближаться дальше.
Но у волка были другие намерения. Отбежать он ей не дал, зарычав в ответ. Грозно, требовательно. Мой зверь сразу насторожился, прижав уши к голове, и заскулил. Белый снова грозно рыкнул, настойчиво и призывно. Волчица развернулась к нему, не понимая причин недовольства самца.
И тут чужак, рывком оттолкнувшись от земли, бросился на волчицу. В стремительном прыжке накрыв своим телом не успевшую отскочить самку. Повалив ее на землю, придавил, заставив испуганно завизжать, признавая поражение. Волчица нервно дрожала, жалобно скуля и даже не пытаясь дергаться. Признавая его статус сильнейшего, радуясь хотя бы тому, что из подушечек сильных лап волка не выдаются острые когти.
Белый повелительно рыкнул, призывая ее подчиниться. Волчица недоуменно вздрогнула – куда уж больше? – и повернула к нему морду. И встретилась взглядом с глазами самца. Светящимися вовсе не животным азартом, а человеческим пониманием. Это с долей облегчения отметила я, существуя где-то на задворках сознания волчицы. И этот его взгляд не отпускал, подчиняя. Белый рычал, требуя подчиниться абсолютно, подавляя меня полностью. Но понять, что ему нужно, не удавалось. Волчица, нервничая, затаилась, замерла, придавленная его тушей, в ожидании момента малейшей поблажки, чтобы вырваться и бежать, бежать… Бурая была напугана и подавлена истинной мощью заинтересовавшего ее самца. Такой больше опасен, нежели привлекателен.
А взгляд волка все не отпускал… В момент наивысшей паники захотелось воззвать к своим о помощи. Волчица готова была завыть, призывая стаю, помощь своего альфы, и… не смогла! Вой оборвался где-то внутри, не сумев реализовать намерение сознания бурой. Зверь просто не чувствовал привычной связи со своей стаей, не было уверенности, что они «услышат» и придут на помощь.
Вместо этого над всеми чувствами, постепенно подавляя и инстинкты, и панику, довлел зеленоватый не волчий взгляд чужака. Подчиняя, требуя смириться, признать очевидное… С силой подавляя все мои внутренние попытки воспрепятствовать, требуя сосредоточиться только на нем. Волчица постепенно поддавалась, уступая в этой мысленной борьбе, теряя свою привычную привязку, подчиняясь чужаку. Он рычал, устанавливая свое главенство, повелевая, и своим тоном вынуждал признать его статус сильнейшего.
Быстро настал миг, когда мой зверь смирился с тем, что подчиняется отныне другому альфе. Жалобно заскулив, волчица смогла отвести взгляд и растерянно уронила голову на землю, уже даже не помышляя о побеге. Белый волк приподнялся, освобождая самку от веса своего тела, позволяя ей обрести свободу передвижения. Но бурая была слишком подавлена, чтобы осознать изменения, и продолжала лежать, открываясь для нападения. Чужак одобряюще и требовательно ткнулся носом в морду волчицы, призывая следовать за собой. Как только волк отбежал на пару метров, моя волчица, резко подскочив, встала на лапы. Но возможности сбежать уже не было. Невероятная сила врожденного инстинкта заставляла подчиняться и следовать призыву своего альфы. Нового альфы.
Меня, глубоко скрытую сейчас человеческую половину, захлестнул гнев. Да кто ему позволил?! Зачем он это сделал?! Рванув следом, яростно подскочила к волку и… Весь пыл и гневный задор девушки, временно затмивший сознание волчицы, позволивший ей совершить невероятное – броситься на сильнейшего, более того, на своего альфу, был сметен единственным властным рыком последнего. Волчица так же резко замерла рядом с ним, опасаясь шевельнуться.
Белый волк спокойно отошел и, одним прыжком перемахнув через ближайшие кусты, оттуда уже вполне по-человечески невозмутимо крикнул мне:
– Перекидывайся! – и это был не просто приказ, в нем чувствовалась власть сильнейшего, заставившая мое тело вопреки моему желанию задрожать, меняясь.
Уже девушкой поспешно метнулась к стопочке собственной одежды и начала лихорадочно одеваться, пытаясь хоть что-то понять. Что сейчас произошло? Зачем белый это сделал? Оторвал меня от родной стаи? И что теперь со мной будет?
– Готова? – послышался вопрос Добровольского. – Нам пора ехать. Опаздывать нельзя.
Глубоко вздохнув, обошла малинник и, избегая его взгляда, приблизилась. Он взял за руку и снова повел, на этот раз обратно к машине. Шли мы молча: я просто не могла подобрать слов, чтобы выразить свое негодование, свой страх…
Пристегнув ремень безопасности и наблюдая за тем, как белый устраивается на водительском месте, все же решилась:
– Вы…
– Мерзавец, – заводя машину и даже не оборачиваясь ко мне, спокойно продолжил за меня, не сумевшую подобрать достойного слова для его характеристики, Андрей.
– Да! – с облегчением подтвердила я. – И…
– Как я посмел? – вновь подсказал он мне, кажется, совершенно утратившей всякое красноречие.
– Да, – уже немного грустно согласилась вновь. Он совершенно беспринципный!
– Я тебя отпущу, когда истечет срок. Если захочешь, конечно, – очевидно, полагая, что это все объясняет, спокойно «обрадовал» меня… уже не чужак.
– Мы же договорились! – я даже взвизгнула от злости. – О каком честном договоре можно говорить, если теперь вы в состоянии заставить меня поступать так, как нужно вам? Да вы меня семьи лишили! Родной стаи, защиты, всего!..
Сама, кажется, только что осознала, как вляпалась.
– О том, что заставлю тебя, пользуясь властью, что-то сделать вопреки желанию человеческой ипостаси, – не думай. Не будет подобного. Разорвал связь я только для того, чтобы ты была свободна в своем выборе. В любой момент, – белый был серьезен и наконец-то взглянул мне в глаза.
Сразу оробев, прошептала:
– Но как мне теперь…
– Лучше не думай пока об этом, – перебил волк, отводя взгляд: мы выезжали на шоссе. – Важнее охота. Ты питалась волчицей?
– Нет, – призналась я.
Оборотень не отозвался, но я всей своей животной сущностью почувствовала, что он напрягся. Какое-то время мы ехали молча. Я всячески старалась успокоиться, решив последовать совету волка – сначала переживем охоту, а уже потом примемся за разборки по поводу сегодняшнего его поступка. Как еще отец на это отреагирует? Почувствует ли сразу?