Уши торчком, нос пятачком. Книга 1
Шрифт:
– А… – я мужественно сглотнула, – как так оно?..
– Домой поедем? – вместо ответа спросил Андрей.
– Если можно, – неуверенно отозвалась я, только сейчас сообразив, что нахожусь в поселке родного клана, в коттедже, оборудованном под маленькую клинику.
– Можно, – кивнул оборотень. – Три дня покоя и постельного режима. И лучше, если будешь соблюдать его у себя, тут… нежелательно.
«Почему?» – вопрос застрял где-то в горле.
Интуитивно чувствуя, что лучше не спорить, кивнула. Прислушавшись к себе, уловила непривычно напуганное состояние своего зверя. Да что случилось?!
«Возможно, охотник забрел в заповедник?..» – и сама же отбросила эту мысль. Ничего подобного никогда не случалось. На такой случай у любой стаи имелись «дежурные» волки, которые мониторили территорию клана на предмет присутствия чужаков и посторонних.
Остается ждать пояснений Андрея. Попыталась приподняться, и Добровольский спешно поддержал, минимизируя появившиеся болевые ощущения. Помог слезть с кровати, предварительно натянув мне на ноги кеды, и накинул поверх медицинской безликой сорочки мой плащ.
– Может быть, мне попрощаться с кем-то надо? – не совсем понимая, что происходит, уточнила у Андрея.
– Из твоих никого нет. Не на край света едешь. Созвонитесь, – буркнул Андрей, извлекая из-за двери сумку приличных размеров.
– Никого? – удивилась я. Хотя бы мама должна быть в поселке.
– Да, – кивнул белый и, взяв за неповрежденную руку, потянул к выходу из помещения.
– Где же все? – продолжая недоумевать и чувствуя в его словах какую-то тревожную подоплеку, настаивала я.
Оборотень замялся с ответом, явно раздумывая над тем, как мне его преподнести. Я напряглась, уже догадываясь, что случилось что-то серьезное.
– Альфа стаи бурых волков, – в конце концов непривычно холодным тоном начал отвечать мужчина, – после суда белых бросил вызов альфе сильнейшего волчьего клана.
– Твоему отцу? – я застыла где стояла, прямо на крыльце коттеджа.
Вокруг было непривычно тихо: звериный слух и обоняние сказали мне о том, что поселок фактически пуст.
– Да. Все отправились наблюдать за боем.
Потрясенно уставившись на спокойного Андрея, не знала, о чем его спросить. Так много вопросов возникло в голове.
– Все будет хорошо. Фирсановым давно надо было заняться. Его несостоятельность как вожака стаи очевидна. По волчьей территории бродит кто попало, в клане никакого порядка, а уж действия его главы… Это отдельная тема, – Добровольский все понял сам.
– А твой отец?
– Он справится. Бой альф – это не сражение клыков и когтей, это поединок воли. Слабый подчинится.
– А потом… – я запнулась. Не могла определиться с собственным отношением к ситуации. С одной стороны, Фирсанов уже более чем напугал меня своими действиями, и страшные звериные воспоминания, всплывающие сейчас в памяти, оптимизма не добавляли, но с другой… Жестокость не была мне свойственна. Может быть, моему зверю, но и то в пределах необходимых жизненных потребностей. Не более.
– Что с ним?.. – снова попыталась спросить я, когда мы подошли к машине.
Добровольский слегка повернул голову в мою сторону и бросил быстрый пронзительный взгляд. Ледяной, безжалостный и неумолимый. Он ничего не ответил, но то, как окаменело его лицо, как напрягся подбородок и мощная шея, сказало мне о многом – ничего хорошего Фирсанова не ожидает.
Не выдержав, отвела глаза. Я бы так не смогла, несмотря ни на что, не смогла бы пойти до конца – позволила бы себя разжалобить, простила бы… Наверное. Рассуждать гипотетически – это одно. И я отчетливо понимала, что такая мягкость – мое уязвимое место, моя слабость. Я – рядовая волчица, и в человеческой ипостаси – совсем не лидер, я бы ни за что не смогла управлять стаей, брать на себя ответственность за чужие судьбы и выносить вердикты. А также приводить приговоры в исполнение. Не смогла бы…
А вот Андрей был способен на все это. Сейчас по взгляду сильнейшего я увидела это отчетливо. Он был способен пойти до конца, поступиться личным во имя высших интересов, он был способен покарать, если это было необходимо. Покарать любого… И я не хочу знать о том, что будет с бурым альфой. Трусливо не хочу.
В это мгновение я испугалась. Не за Фирсанова, за себя! Любить Добровольского невозможно, неразумно и непозволительно. Слишком это безнадежно, слишком опасно и слишком… безответно. Но и не любить его я уже не могла! Вздохнув, осторожно уселась на пассажирское место, специально уставившись в окно. На такой родной поселок, на место, где я выросла, где всегда чувствовала себя дома. И поняла, что я его переросла. И поселок, и это ощущение.
Больше я себя как дома здесь не чувствовала.
И я теперь готова к большему. К переменам, к серьезному выбору и неминуемой борьбе. С самой собой. Пора учиться быть сильной! Два с небольшим месяца пройдут, а потом… Мне предстоит новая жизнь. И главное, чтобы этот переходный период прошел с минимальными потерями. В том, что они будут, сомнений уже не было.
– Что случилось на боях? – стоило Андрею тронуться с места, как я решила спросить сразу о главном.
Больше всего волновало, не произошло ли чего-то между нашими зверями, но прямо спросить об этом я не могла. Да и огнестрельное ранение, мягко говоря, было событием из ряда вон. Так что рассказ заведомо обещал быть интересным.
– С самого начала моего зверя провоцировали на срыв, вынуждая сцепиться с максимальным количеством бурых волков. А учитывая мое состояние и… поведение твоей волчицы, этот срыв был неизбежен. Я подстраховался и заранее попросил своих о помощи, – Андрей говорил сухо, как-то отстраненно, сжимая руль и глядя перед собой.
Упоминание моей волчицы крайне смутило – так и знала, что она «наворотит» дел!
– Я что-то отрывочно припоминаю, – кажется, покраснев, призналась белому. – Заигрывала со многими. Извини.