Ускользающие тени

Лампитт Дина

– Ну, все, хозяйка, – заявил старший грузчик. – Желаю вам хорошо устроиться. Если хотите знать, я думаю, вы нашли себе уютное гнездышко.

– Спасибо, – отозвалась Сидония и выудила из сумочки мелочь. – Выпейте за меня.

– Непременно, хозяйка. Вам больше ничего не нужно?

– Нет, сегодня я не буду возиться с уборкой. Лучше пораньше лягу спать.

– И правильно сделаете. Ну, тогда мы уходим.

– Спасибо за все. До свидания.

Когда грузчики ушли и в квартире сразу стало тихо, Сидония по давнему совету своей матери первым делом застелила постель. Затем, чувствуя нарастающее утомление, отправилась на кухню, накормила кота, приготовила себе чай и тосты и взяла поднос с едой в спальню.

Забравшись в кровать, она поняла, что от усталости не хочет есть, поэтому только выпила чаю и закрыла глаза. Сон пришел почти сразу – самый удивительный из тех, какие она когда-либо видела.

Сидонии снилось, что она идет в темноте по саду и вдруг видит, что калитка в стене широко распахнута. Быстро пройдя через нее, девушка обнаружила, что находится на аллее Холленд, отделяющей Холленд-Парк от Филимор-Гарденс. Неизвестно почему, но она направилась по аллее к Холленд-Хаусу, когда внезапно с темного неба засияла луна, ярко освещая открывшуюся перед Сидонией картину.

К собственному изумлению, Сидония увидела, что большой особняк не разрушен во время войны зажигательной бомбой, как она считала. С восхищением и трепетом она оглядывала огромный двор, окруженный с двух сторон сводчатыми галереями и открытыми балконами над ними. Отодвинувшись на треть двора вглубь, выделялось центральное крыло дома – с башнями и выступами, со множеством вычурных блестящих окон. Ворота работы Иниго Джонса больше не существовали, и все же вдалеке виднелись два портала и отделяющая их решетка.

Сидонии показалось, что во всем доме одновременно зажгли множество свечей, ибо окна ярко осветились. Изнутри послышалась музыка, голоса и смех. Сидония встревожилась и собралась уйти. Страх нарастал, она хотела бежать и вдруг обнаружила, что с трудом может двинуться с места. Но худшее было еще впереди – подойдя к калитке своего сада, Сидония увидела, что она вновь заперта изнутри. Она заколотила по калитке кулаками, крича: «Впустите меня!» – и проснулась от собственного крика.

Сначала она долго не могла сообразить, где находится, и с удивлением разглядывала высокий викторианский потолок с лепными розетками и карнизами, не узнавая его. Затем воспоминания о переезде и новой квартире вернулись к ней, заставив Сидонию криво усмехнуться. «Так мечтала жить здесь – и в первую же ночь была измучена кошмаром», – пробормотала она. Впрочем, ее сон нельзя было назвать кошмаром – в нем чувствовалась некая ускользающая красота. Сидония взглянула на часы – точно так же, как делала утром. Было всего восемь вечера, за окном еще не сгустились сумерки. Решив, что мучиться бессонницей просто смешно, она вскочила с постели.

В ванной она уставилась на свое отражение в зеркале, забытом прежними хозяевами. Под ее глазами, такими лучистыми, что они казались почти золотыми, залегли густые тени, волосы сбились и потеряли блеск, как шкура больной лисы. Кожа и та утратила обычный здоровый вид и казалась бледной и увядшей.

– Невеселое зрелище, – заметила Сидония своему отражению, которое сгримасничало в ответ.

После длительного купания она вернулась в комнату, подошла к окну и долго вглядывалась в сторону Холленд-Хауса. Садовая ограда почти полностью заслоняла обзор, так что, даже встав на стул, Сидония не сумела ничего разглядеть.

– Интересно, успели ли его реставрировать, – обратилась она к коту, который свернулся клубком и мирно спал в изножье кровати. – Завтра увижу. А пока – снотворное. Если я не высплюсь и сегодня, особой пользы это не принесет.

Приняв такое решение, она почитала и послушала радио до одиннадцати, а затем приняла снотворное – обычно она брала его на гастроли на тот случай, когда бывало трудно заснуть в душных номерах отелей. Спустя десять минут сознание отключилось, и на этот раз ее не потревожил ни один сон.

Первое утро в новом доме прошло удачно. Сидония встала в семь после крепкого сна и принялась разбирать вещи, а ближе к полудню уехала за покупками. Покончив с делами, она наскоро перекусила и отправилась осматривать окрестности, почти машинально свернув в сторону Холленд-Парка.

Вчерашний ливень кончился ночью, и с утра вновь выглянуло солнце, играя на блестящих лепестках цветов в саду. Поскольку день был субботний, повсюду встречалось множество отдыхающих и туристов, что втайне возмущало Сидонию, пока она шла по аллее Холленд по направлению к особняку. Как только особняк оказался в поле ее зрения, у Сидонии вырвалось удивленное восклицание, ибо там, где во сне она видела прекрасное и величественное здание, ныне оставался один этаж и галерея; впрочем, восточное крыло уже успели отреставрировать. Немецкая бомба жестоко совершила то, чего не удалось сделать четырем столетиям, и лишила особняк былой красы и славы.

Следуя указателю «Театр Холленд-Парк», Сидония прошла по Ночной аллее, которая огибала руины здания на некотором расстоянии от них. Внезапно она остановилась – там, куда она зашла, лестница и кирпичная стена совершенно закрывали обзор. Сидония чертыхнулась и прошла дальше.

Там, где некогда располагался парадный вход в Холленд-Хаус, теперь, очевидно, был театр – арки, окна и лестницы служили декорациями, а во дворе перед руинами собиралась публика. Желая рассмотреть особняк поближе, Сидония прижалась к запертым воротам между уцелевшими порталами Иниго Джонса и тут же увидела, что слева от ворот имеется малоприметный проход с грозной табличкой: «Не входить!». Отодвинув ее в сторону и, на всякий случай, придав себе серьезно-официальный вид, Сидония вошла во двор.

Вблизи особняк выглядел еще более жалким, разрушенным и забытым, только восточное крыло отдаленно напоминало о величественном здании, которое Сидония видела во сне. Улыбнувшись двум рабочим, которые с любопытством взглянули на нее, Сидония подошла поближе.

Сводчатые галереи, где некогда прохаживались, спасаясь от жары, модно разодетые щеголи в париках, пребывали в плачевном состоянии. Сидония живо представила себе постукивания высоких квадратных каблучков и шорох огромных кринолинов по галерее, где можно было подышать свежим воздухом, не соприкасаясь с не всегда идеально чистыми дорожками парка.

«И в дождливые дни здесь можно было неплохо провести время», – подумала она и тут заметила дверь, которая располагалась в отдаленном конце восточного крыла и показалась Сидонии подлинной, уцелевшей с далеких времен. Не зная, почему она вдруг решилась на такой поступок, Сидония толкнула дверь прежде, чем смогла остановить себя, и с нарастающим удивлением заглянула в проем.

Она вступила в прохладу коридора с паркетным полом и на мгновение испытала кошмарное ощущение – казалось, вокруг нее закрутился черный вихрь. Но ощущение исчезло так же стремительно, как и появилось, и Сидония приписала свою минутную слабость сознанию того, что теперь она стала нарушительницей порядка. Несмотря на слабость и то, что ее могли застигнуть в любой момент, Сидония с любопытством огляделась.

Кто бы ни реставрировал восточное крыло, он блестяще справился со своей задачей, ибо абсолютно подлинными казались не только интерьер, но и мебель в доме. Более того, длинная античная лестничная площадка, видная из холла, где сейчас стояла Сидония, была украшена великолепными георгианскими зеркалами.

«Должно быть, тут устроили музей», – заключила Сидония удивившись, что здесь в субботний летний день не видно вездесущих туристов. В полной тишине, она неторопливо поднялась по лестнице, разглядывая богатое убранство, способное соблазнить на кражу любого коллекционера.