Условия и Положения
Шрифт:
— Это прекрасно.
Его руки сжимаются вокруг меня.
— Хочешь посмотреть?
— Мы можем?
Он ухмыляется, отступает от меня и открывает дверь. Следующие пять минут я провожу, исследуя это место, прикидывая, сколько места у меня было бы.
— Я думаю, что я на небесах.
Я провожу пальцем по пустому столу, ожидающему, когда его накроют кастрюлями.
— Я так понимаю, что тебе нравится?
Его уверенный голос не соответствует нерешительному взгляду в его глазах.
Он
Тревожный Деклан — мой любимый Деклан, потому что это его версия, о которой больше никто не знает.
Он так старается скрыть это от всех остальных, но рядом со мной он не против ослабить бдительность. В моей груди становится тепло и покалывает от осознания того, что он доверяет мне настолько, чтобы поделиться этой частью себя.
Потому что для такого человека, как он, который вырос, думая, что эмоции — это слабость, это, вероятно, значит гораздо больше, чем я когда-либо могла бы себе представить.
Я подхожу к нему и обвиваю руками его шею.
— Мне очень нравится.
— Хорошо. Потому что, если бы мое предложение не сработало, это был мой следующий лучший вариант убедить тебя выйти за меня замуж.
Я шлепаю его по мокрой груди.
— Ты не можешь купить любовь людей таким образом.
Его глаза мерцают.
— Я не хочу любви других людей. Я хочу твою.
— У тебя она уже есть.
Он моргает.
Я встаю на цыпочки, так что мои губы нависают над его губами.
— Daisuki, — Я прижимаюсь губами к его рту, и он прерывисто вздыхает. — Szeretlek, — Он стонет, когда я углубляю поцелуй, но не проходит и минуты, как он отстраняется, затаив дыхание. — Ichliebedich, — Я повторяю те же три слова, которые он прошептал мне, когда занимался со мной любовью.
Его глаза закрываются, как будто он испытывает сенсорную перегрузку.
— Я люблю тебя. — Заканчиваю я по-английски, просто чтобы донести свое сообщение, потому что я, скорее всего, испортила произношение всех слов.
— Скажи это еще раз.
Его потемневшие глаза задерживаются на моих губах.
— Я. Люблю. Тебя.
Он целует меня в макушку. Боль, запечатленная на его лице, сводит меня с ума, зная, что он провел тридцать шесть лет своей жизни, полагая, что его нельзя любить, и все из-за его дерьмового, жестокого отца.
Я обхватываю его щеку ладонью.
— Я всегда буду любить тебя. Сегодня. Завтра. Навсегда.
— Ты говоришь это сейчас…
Его голос затихает, а глаза устремляются в сторону.
Моя грудь сжимается.
— И я буду повторять это каждый день, пока ты, наконец, не поверишь в это.
— Это может занять целую вечность.
Я провожу кончиком пальца по его обручальному кольцу.
— Хорошо, что все, что у нас есть — это время.
Эпилог
АЙРИС
Один
— Он занят?
Я останавливаюсь перед столом ассистента Деклана.
— Заходи.
Он с улыбкой качает головой, прежде чем вернуть свое внимание к экрану компьютера.
Я подхожу к двери кабинета Деклана и стучу кулаком по дереву, как делала сотни раз раньше. Его глубокий рокочущий голос доносится до двери, и я открываю ее прежде, чем у него появляется шанс возразить.
— Я же сказал тебе, что не хочу, чтобы меня беспокоили…
Его голос замолкает, когда наши взгляды встречаются. Хмурое выражение на его лице быстро превращается в его фирменную легкую улыбку, от которой у меня подкашиваются колени.
Мои ноги дрожат, и я чуть не выворачиваю лодыжку, прежде чем выпрямиться.
Он встает и помогает мне сесть в кресло, прежде чем я совершу что-нибудь неудачное, например, упаду лицом на ковер. То, как он ведет себя с тех пор, как я объявила, что беременна, заставляет меня чувствовать, что он не успокоится, пока я не буду постоянно защищена пузырчатой пленкой.
— Я сказал тебе перестать носить эти смертельные ловушки несколько недель назад.
С тех пор как Деклан прочитал одну страшилку о беременной женщине и каблуках, он не отпускал эту тему. Я боюсь, что однажды приду домой и обнаружу пустой шкаф и камин, в котором горят все мои ценные вещи.
— Я хочу наслаждаться своими туфлями, пока я еще могу их видеть.
Я похлопываю свою маленькую животик.
— Они опасны.
— Я хожу на каблуках с тех пор, как была маленькой и обнаружила мамин шкаф. Не оскорбляй меня так.
Он прижимается губами к моей макушке.
— Как поживает моя любимая девочка?
Я почти поправляю его, но сдерживаюсь.
Не испорти сюрприз.
— Я проснулась без пробежки в туалет, так что считаю сегодняшний день успехом, который стоит отпраздновать.
Я кладу пакет с едой на вынос из нашего любимого итальянского ресторана на стол Деклана.
Он смеется, садясь в кресло напротив меня.
— Что доктор сказал о твоей утренней тошноте?
— Он заверил меня, что постоянная тошнота временна и что она скоро пройдет, если мне повезет. Он сказал если, а не когда. Если!
— Какой смысл называть это утренней тошнотой, если она длится весь день?
— Потому что ложная реклама творит чудеса с такими наивными женщинами, как я.
Деклан хихикает. Мое сердце сильнее бьется в груди, когда он хватает бумажный пакет.