Условия жизни
Шрифт:
ИЗАБЕЛЬ
Костик лежал на полу и явно не у Сесиль в хижине.
«Тогда где я?» — он посмотрел по сторонам и опознал соседнее помещение, как кабинет губернатора.
«Что я тут делаю, и почему все мое тело вымазано зеленой краской?», Медведев попытался сесть, но сил хватило только приподняться на локте. Голова закружилась, а перед глазами промелькнул образ духа огня. «Бр, не уж-то я вчера перепил. Нет, кажется, было что-то другое».
Рядом с Костиком уселся орел и, сложив крылья, спросил: «Куда ты дел сокровища острова?».
Медведев хотел ответить, что ни чего не знает, но птица растворилась в воздухе так же неожиданно, как и нарисовалась.
«Я догадался, это всего лишь сон. В жизни такой бредятины со мной произойти не может», для подстраховки Костик ущипнул себя за руку. Боль оказалась настоящей. «Значит все — меня посетила белая горячка!», Медведев с легкостью смирился и с сумасшествием и с новым гостем. Им оказался сам Тусегальпо.
— Мне понравилось, как ты вчера играл на барабане. Пожалуй, я помогу Марселю. Но ты должен вернуть сокровища острова!
И снова Костик не успел задать вопрос: «Какие собственно сокровища на Изабель и почему они должны быть сейчас именно у него — Медведева?», как Тусегальпо превратился в змею и уполз из хижины.
«С этим форменным безобразием надо что-то срочно делась, а то рехнусь напрочь!», Медведев пошарил рукой по столу, на котором у шамана хранились снадобья, ухватил первую попавшуюся склянку, убедился, что на дне плещется жидкость, и выпил сладковато-противное «лекарство».
Толи снадобье оказалось верным, толи подействовала сила внушения, только навязчивые видения отступили от Костика. Он даже вспомнил, что вчера с ним происходило.
«Колдовской обряд, итить его налево! Можно подумать Марселю от него легче стало. Как лежал весь побитый и изодранный, так наверное и лежит. Шаман, больной наркоман, сам пусть обнюхается и обопьется порошков с зельями, но зачем других в это втягивать. Меня вот накачал до такой степени одурения, что я якобы летал в компании орла и души Марселя в жерло вулкана и принес оттуда золотую маску, которую и вручил Тусегальпо. И после этого «подвига», сподручные духи Тусегальпо будут меня обвинять в том, что я спер их драгоценные сокровища острова. Бред!», Костик встал с плетеной тростниковой циновки и, отряхнувшись, вышел из хижины.
От вчерашнего дождя осталось, затянутое хмурыми тучами небо, да лужи на поляне.
Гвинет, под чутким руководством шамана, копала отводную канаву.
— Здесь необходимо еще на пол локтя подтяпать, — губернатор указал на узкое место канавы.
— Мне одной тяжело, пусть еще кто-нибудь поможет, — Гвинет оперлась на мотыгу, перевести дыхание.
— Сейчас тебе Костик в работе подсобит, — шаман помахал рукой заспанному и квелому Медведеву.
— Можно я потом покапаю, — работать Костику ни то чтобы не хотелось, а просто не моглось.
— Нет, надо сейчас закончить, а то дождь снова пойдет и тогда, все наши строения потонут, — губернатор палкой вырисовывал на земле дальнейшее направление канавы.
Копательно-строительные работы подходили к концу, когда из хижины показался вполне здоровый, хоть и поцарапанный Марсель. Под мышкой у него был кривой сучковатый костыль, а в руке он сжимал тесак.
— Надо разобраться с подлыми гнусными Махиджи. Они должны поплатится за свое коварство!
— Ну, куда ты сегодня пойдешь, давай завтра, — Гвинет попыталась отговорить мужа от преждевременных карательных «прогулок» по лесу.
— Махиджи, наверное, уже уплыли, но проверить остров все же стоит, — шаман встал на сторону Марселя. — Поэтому вы втроем и отправитесь, — губернатор подразумевал Марселя, Костика и приволокшего из леса поваленное дерево Джека.
— И как мы с людоедами-туземцами, голыми руками будем сражаться? — Медведеву показалось одного, хоть и здорового тесака на компанию из трех человек — мало и вообще он отрицательно относился к насилию с кровопролитием.
— Не волнуйтесь, что-нибудь вам подберем, — шаман похлопал себя по карманам. — Вот баба, опять сперла! Сесиль, где ключи?
— Уже несу, — тут же откликнулась воровка.
— Зачем брала без спроса? — губернатор грубо вырвал у нее из рук связку ключей.
— Так у тебя они снова потеряются, у меня в сундуке надежнее, — опустив голову, оправдывала свою привычку все тырить Сесиль.
— Ни чего подобного, я точно знаю, что и где у меня лежит! — шаман не хотел признаться самому себе, в том, что начинал страдать легким склерозом, который в основном выражался в утере тех или иных предметов.
— Отчасти Сесиль права, вспомни, как нас накрыло высокой волной, и ты впопыхах спрятал на дереве амулет и корону, а потом целый месяц не мог найти. Мы из-за этого даже толком жертву Тусегальпо принести не могли, чтобы он больше на нас не насылал цунами, — Гвинет забросила и мотыгу и канаву.
— Да, от второй волны можно было защититься, успей мы вовремя сжечь черную обезьяну, — новым оппонентом выступил Марсель.
— Много вы понимаете в священных обрядах — жертвоприношение от цунами бы нас не спасло. Гигантские волны стали нам наказанием за потопленный корабль, — не желая больше разговаривать с соплеменниками, губернатор скрылся в своей хижине.
— А я говорила, что из Флоби лоцман, — из зарослей тростника показалась голова Ребеки. Она посмотрела по сторонам, выбирая подходящий сравнительный образ. Ее взгляд остановился на Гвинет, — как из меня стюардесса. А ему доверили показывать фарватер. Он тогда на острове без году неделя был. На первый же риф корабль и посадил, — отряхиваясь от опавших листьев и насекомых, Ребека вышла на поляну.
— Поэтому Флоби и закончил жизнь так странно, пропал на глубине, что похоронить нечего, — дополнил ее замечание Марсель.
— Тусегальпо вообще редко кого прощает, — нагнувшись, подобрать с земли мотыгу, подытожила разговор Гвинет.
Шаман, стоя на четвереньках, вытягивал из-под кровати средних размеров деревянный ящик, напоминавший по форме гроб. Губернатор открыл навесной замок и откинул верхнюю крышку ящика-гроба. Внутри лежало двуствольное ружье и набор абордажных крючьев.