Услышать тебя...
Шрифт:
— Опять родители! — с сердцем сказал он.
— Да, родители! — с вызовом взглянула она на него. — Они меня никогда не бросят в беде.
— Я рад за тебя, — пробормотал Сергей. Ему стало скучно. Он развернул лодку и стал грести к берегу.
— Ты спешишь? —спросила она.
— Лучше, если мы успеем в город засветло.
— У тебя ведь, кажется, две комнаты? Я могла бы одну ночь и здесь переночевать.
— Тебе не понравится, — сказал Сергей. — Кровать жесткая, комары... И сова по ночам кричит.
Они молча доплыли до берега. Сергей вытащил лодку на песок и подал Лиле руку. Она сошла на берег и, не выпуская
— Тебе, действительно, хочется меня поскорее в город отвезти?
— Да, — сказал он и пошел заводить машину.
За эту неделю, которую они провели вдвоем на озере, сын доставил Сергею много радости, но и крепко огорчал иногда. Был он на редкость смышленым мальчишкой, начитанным, добрым, но подчас начинал капризничать, кривляться, дразнить Дружка. Пытался и грубить, но Сергей быстро поставил его на место. А однажды пригрозил к бабушке Тане в город отправить, если не образумится.
Вдвоем они ездили на Балаздыню и подкармливали маленькую пелядь, объезжали на моторке Большой и Малый Иваны, наведывались на «Москвиче» и на дальние озера.
Уже сейчас, всего лишь после нескольких месяцев надзора, Сергей с удовлетворением заметил, что нарушителей стало намного меньше. Судебный процесс над браконьерами, которых они задержали с Мальчишкиным, наделал в городе много шума, и отчаянного инспектора стали побаиваться. Конечно, злостные браконьеры не бросили свое хищническое занятие, но предпочитали держаться подальше от водоемов, которые охранял Волков. А озер в этом краю было много, и изредка наезжавший сюда Иван Ильич Вологжанин жаловался, что на других водоемах дело обстоит не так благополучно, как у Сергея.
Сегодня вечером Сергей покидает озеро Большой Иван, а замена все еще не прибыла. И хотя он понимал, что рано или поздно все равно придется уехать отсюда, было грустно. Полюбил он свою новую интересную работу. .. Пусть были и стычки с браконьерами, и выстрелы — все это и есть настоящие будни рыбинспектора. В этом отношении рыбинспектор похож на работника милиции, который в каждое свое дежурство рискует попасть в опасную переделку. Что же делать, если преступники разных мастей еще не перевелись у нас? ..
Здесь Сергей написал романтическую повесть о рыбинспекторе. Послал в журнал и сдал в областное издательство. Козодоеву повесть понравилась. Понравится ли в журнале? ..
Очерки о буднях рыбинспектора были напечатаны в газете. И люди всерьез задумались о судьбе нашей природы, об отношении к ней, об охране, — об этом говорят сотни писем, пришедших в редакцию. Бедная Валя Молчанова замучилась, отвечая на них.
Полюбил Сергей эти прекрасные края, озера Большой и Малый Иваны, речки, ручьи, сосновые боры... Кто приедет сюда вместо него? Вологжанин говорил, что еще рыбинспектора не подыскал. Сергею неделю назад нужно было возвращаться в редакцию — Дадонов, наверное, гром и молнии мечет! — а он не может уехать, не дождавшись замены. Вот так все бросить, как есть, завести машину и уехать в город?! А как же дом, Лодка, оборудование? И потом, лишь только браконьеры пронюхают, что в избушке никто не живет, они налетят сюда, как воронье. Начался ход рыбы, и сейчас ее можно центнерами черпать. Судак и угорь стали на удочку попадаться, а такое случается редко.
Как-то забарахлил мотор, и Сергей, достав брезентовую сумку с инструментом,
Окунь как с ума сошел; едва леска уходила под воду, следовала энергичная поклевка и зеленый полосатый дурачишка стремительно чертил воду, пока не оказывался в лодке. Юра, торопясь, срывал его с крючка и, поправив растерзанного червя, снова забрасывал удочку, и снова поклевка. Щеки у сына разгорелись, руки дрожали от охотничьего азарта, а Сергей, поглядывая на него, все больше хмурился.
— Папа, уже полное ведро! — сообщил сын. — Брось мне подсачок, я туда буду складывать.
— Что складывать? — спросил Сергей.
— Окуней! — удивился сын несообразительности отца.
— А зачем они тебе?
— Ты посмотри, как клюет!
— Ну, а если будет брать до вечера, и ночью, и завтра весь день, ты будешь ловить? Если лодка наполнится рыбой до краев, ты все равно будешь ловить? Даже если она пойдет от тяжести на дно, ты все рвано будешь хватать и там, под водой?
Юра опустил удочку с дергающимся на леске окунем и изумленно уставился на отца. В больших карих глазах растерянность. Он все еще не понимал, шутит отец или говорит всерьез. Губы его то складывались в чуть приметную улыбку, то сердито поджимались.
— Ты не хочешь, чтобы я ловил? — с обидой спросил он после долгого молчания.
— Я не хочу, чтобы мой сын был жадным.
— Мне этой рыбы и даром не надо.
— Вот это и плохо, Юра. Если бы ты был голодным и тебе необходима была рыба, я вместе с тобой радовался бы улову, но ни тебе, ни мне, ни твоей бабушке эта рыба не нужна. Зачем же так остервенело ее уничтожать? Ты возьми в руки окуня и рассмотри его хорошенько. Какой он стал некрасивый и бледный! Куда подевались все его яркие краски? А если ты выпотрошишь его, то заметишь икру. Теперь подумай, сколько существ ты лишил жизни. И ради чего? Ради постыдного человеческого азарта. Тебе рыба не нужна. Тебе нравится выхватывать ее из воды, а потом бросить на берегу и пусть вороны растаскивают. Озеро не бездонная бочка. Все, что оттуда вытащишь, никогда не вернется обратно.
— Почему не вернется? — спросил Юра. Встал и, с трудом подняв ведро, вывалил вместе с водой всю рыбу в озеро. Живые окуни, ошалело поплавав на поверхности, ушли в глубину, а мертвая рыба осталась плавать кверху брюхом. Сергей веслом подгреб к лодке окуней и снова побросал в пустое ведро. Юра тем временем осторожно освободил от крючка последнего пойманного на удочку окуня и, внимательно посмотрев на него, отпустил. Красноперый окунь взбулькнул и исчез в прозрачной синеватой воде.
— Что я говорил? — сказал Сергей. — Тебе рыба не нужна, и ты ее, не задумываясь, вывалил в озеро.