Усман Юсупов
Шрифт:
Вот что предстояло сделать на девяти с половиной тысячах гектаров целинных и залежных земель за Бозсуйским массивом: посадить на шести тысячах гектаров сады и почти что на двух тысячах гектаров виноградники. Построить холодильники, реконструировать маломощный консервный завод, с тем чтобы он давал 70 миллионов банок фруктовых и овощных консервов ежегодно, а также Янгиюльский винный завод, который должен был выпускать семь миллионов декалитров вин и коньяков в год. Объединение должно было производить в каждый-сезон 115 тысяч тонн фруктов, 35,5 тысячи тонн винограда. 350 тонн мяса, 3 тысячи
Итак, менее всего походила на идиллию его жизнь в течение последних трех с половиной лет, хотя она и протекала… Нет, теперь, когда читатель уже знает многое о Юсупове, он согласится, что иныеглаголы следует по праву поставить в привычное словосочетание, юсуповская жизнь не текла спокойно даже сейчас; она напоминала все тот же вуадильский поток, который то несется упруго и могуче, вырвавшись из тесного ущелья, сметая со своего пути камни, грохоча и торжествуя, то остановится перед препоной, накапливая силу, напружась до предела, и ринется, торжествуя, опять вперед, то разольется по равнине, казалось бы, умиротворенно, устало, но лишь до поры, пока не будет преодолен крутой подъем, и вновь — стремнина, и пенная удаль, и хрустальный звон капель, и песенное ликование на перекатах… Движение это при всей романтичности его все же не самоцель. Смысл его в том, чтобы поток, рожденный в сердце гор, стал спокойным трудягой — каналом, разветвился тысячами аккуратных арыков, принес дыхание миллионам корней и жизнь краю…
Впоследствии, оценивая деятельность Юсупова в Халкабаде, произнесут привычную фразу: «…Отдавал всю свою кипучую энергию, весь свой недюжинный талант организатора и руководителя делу, которое было ему поручено партией». И будет это не данью случаю, а истинной правдой. И здесь он был не просто одним из хороших директоров, а Усманом Юсуповым. Он привнес в дело размах.
Предполагалось вначале, что комбинат будет снабжать свежими фруктами Ташкент, а другие районы страны — консервами. Юсупов сказал, отстаивал идею большого Халкабада:
— Нечего скрывать: есть много на Севере людей, которые не едят и килограмма винограда в год, тогда как в других областях приходится до тридцати килограммов на душу. Чем те люди хуже других? Это же наши, советские люди. Надо дать им узбекский виноград, персики, сливы.
Он не оставлял в покое проектировщиков, со всем юсуповским пылом и увлеченностью отстаивал идею сада-гиганта. Как раз в это же время вышло постановление о большой химии. Многие недоумевали, останавливали Юсупова: кто сейчас даст такие большие деньги, каких требует осуществление вашего проекта? Он сердился:
— Так рассуждают люди, не умеющие видеть ничего, кроме новой директивы. Будто нет и не будет ничего, кроме нее.
Выступил на ответственном республиканском активе, держа в руке красивое яблоко:
— Я, — сказал, — голосую за большую химию обеими руками. Химия даст нам одежду, обувь, мебель — все, что хотите. Но вот этот яблок (он произносил это слово так, будто оно мужского рода), этот яблок (высоко поднял яблоко над головой) она вам не даст. А если даже даст, вы его кушать не будете…
Привел соответствующий пункт об аграрных объединениях из Программы КПСС. Сказал: какие ни принимались бы конкретные постановления, главным документом, определяющим перспективу, остается Программа. Вернулся к Халкабаду.
— Консервные заводы наши загружены всего лишь несколько месяцев в году. Но беда не только в этом. Посмотрите, что они выпускают? Они же перерабатывают не самые лучшие, как полагалось бы, а самые худшие овощи и фрукты. Если на рынке избыток, если товар начинает портиться, колхозник несет его на приемный пункт. И иначе не будет, пока само государство не начнет выращивать фрукты в большом количестве. Нужны тысячи гектаров совхозных садов, нужны заводы, холодильники, сушильные предприятия. Нужно, чтоб рабочие жили в хороших домах, чтоб были современные школы, больница, клуб…
Убедил проектировщиков. Получил смету к новому проектному заданию — 94 миллиона рублей. Взялся за голову: такая сумма — «потолок» даже для союзного правительства, республика таких ассигнований дать не вправе.
Думали, думали вместе с верным другом и помощником Шамедом Чакаевичем Айтметовым, давним сподвижником, который возглавлял когда-то исторические стройки — Беговатский металлургический комбинат, Каттакурганское водохранилище. Недавно Юсупов встретил Айтметова в Ташкенте, тот сказал, что хворает, собирается на пенсию.
— Ну это ты брось! Какой ты пенсионер? Приезжай ко мне в Халкабад. Будем работать вместе.
Айтметов приехал.
— Ну спасибо! — радостно сказал Юсупов и велел шоферу: — С сегодняшнего дня будешь возить Шамеда Чакаевича, — и тут же вручил Айтметову постановление Совмина о Халкабаде. — Прочти, только внимательно, скажи, что думаешь.
Вечером Шамед Чакаевич сообщил жене, Алисии Николаевне:
— Я у Юсупова работаю.
— Кем?
— Не знаю, ей-богу. Да и неважно. Работаю — и все.
Он был, независимо от того, как называлась его должность, правой рукой Усмана Юсуповича. Вместе искали они и пути для сокращения сметы. На семь миллионов уменьшили расходы на ирригацию; решили, что удастся еще разок тряхнусь стариной — сделать кое-что методом народной стройки. Несколько сотен участков для домов решили отдать индивидуальным застройщикам. Нашли и другие возможности, но только не в ущерб садам, и Айтметов, с проектным заданием на 49,9 миллиона рублей (хитро: все же не 50!) поехал в Москву, согласовал проект и расходы в Госплане и Госстрое, и вскоре на холмах над арыком Бозсу начались работы.
Юсупов разослал своих людей во все области Узбекистана, вручил каждому письмо, адресованное такому товарищу, который поймет и поддержит дело, начатое в Халкабаде. Везли саженцы из Ферганской долины, из знаменитого института имени Шредера, из колхозов, где были богатые сады, а Юсупов знал их наперечет. Привезли хурму и даже лимоны из собственных узбекских субтропиков — из Сурхандарьинской области, где их выращивают в известном совхозе «Денау». «Известия» сообщили: «В Узбекистане создается гигантский сад, который даст один миллиард штук яблок — по пять яблок на каждую душу населения СССР».