Уснуть и только
Шрифт:
– Совершенно верно, милорд. Я осмелился предположить, что, возможно, вы знаете дом, где мы могли бы быть полезны.
Прозрачные и холодные, как кристаллы льда, глаза обратились на собеседника:
– Сведущий в травах и лечении рыцарь везде будет принят с радостью. Что же до вашего оруженосца…
Архиепископ замолчал и внимательно осмотрел Маркуса с головы до ног.
– Вы выглядите так, будто никого и ничего не боитесь, – наконец сказал он. – Это действительно так?
Необычный вопрос привел Маркуса в замешательство, и
– Ну же, отвечайте!
– Милорд, я страшусь того же, чего и большинство людей: умереть в мучениях и боли, получить увечье, стать калекой.
– А боитесь ли вы необычного? Таких вещей, которые другие сочли бы странными?
– Это зависит от обстоятельств, милорд.
Стратфорд погрузился в столь долгое молчание, что Поль в конце концов не выдержал и, вежливо кашлянув, спросил:
– Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы приютить нас, милорд?
Губы архиепископа раздвинулись в улыбке, хотя взгляд оставался таким же холодным.
– Я думаю, вы оба можете остаться здесь, – произнес он. – Я уверен, что вы будете мне весьма полезны.
Слишком уж легко это случилось, думал Маркус, проходя между колоннами. Что-то иное лежало за решением архиепископа. Если бы речь шла не о дворе самого примаса английской церкви, Маркус решил бы, что их заманивают в ловушку. Он ступил во внутренний дворик, и его с новой силой охватили сомнения. Что же за всем этим кроется? Что за тайны хранят эти стены? Чего на самом деле хочет от них архиепископ?
Услышав чей-то мягкий, тихий голос, Маркус вздрогнул от неожиданности. Его рука мгновенно взметнулась к висящему на поясе мечу. Никого не увидев, он уже собрался продолжить свой путь, как вдруг к его ногам упала роза. Маркус поднял голову. Верхние ветви деревьев еще были скрыты пеленой утреннего тумана.
Раздался шаловливый смех, и тот же голос позвал:
– Сюда, сюда, выше!
Там, наверху, на одной из горизонтальных толстых веток сидел человек с проказливой, лукавой физиономией и шапкой темных курчавых волос и держал в руках вырывающегося кота. Он ласково улыбался, но по рассеянному и слегка бессмысленному взгляду незнакомца Маркус сразу понял, что тот не вполне нормален.
– Я спускаюсь, – заявил он. – Лови меня!
И, не дожидаясь согласия Маркуса, он выпустил кота и спрыгнул с ветки прямо в объятия гасконца. Необычайное и незнакомое чувство вдруг овладело Маркусом: как будто он прижимал к себе горячо любимого, бесконечно дорогого и близкого ребенка.
– Ты – новый слуга? – дурачок разглядывал его неестественно ярко-голубыми глазами.
– Да, в некотором роде. Вчера вечером я посту пил в свиту архиепископа.
– Ты принадлежишь Джону?
Маркус не верил своим ушам. Кто же этот парень, если он позволяет себе так фамильярно именовать архиепископа?
– Я принадлежу сэру Полю д'Эстре, гасконскому рыцарю. Я – его оруженосец, и мы
– О, как хорошо! – воскликнул странный человечек, хлопая в ладоши. – Значит, я смогу часто играть с тобой. Видишь ли, я его брат.
– Брат архиепископа? – переспросил пораженный Маркус.
– Ну да. Так обидно, что я совсем никудышний, в то время как он – такой умный и необыкновенный, но я очень стараюсь быть хорошим. Если я буду хорошим, ты станешь дружить со мной? Ты же знаешь, ты всегда был моим другом.
Не поняв последней фразы, Маркус тем не менее сказал:
– Да, я буду вашим другом. Как вас зовут?
– Колин, – ответил тот. – Или как-то иначе? Не могу вспомнить. Нет, Колин. – Дурачок начал прыгать, перескакивая с одного булыжника на другой. – Я знал, что когда-нибудь ты придешь, – бросил он через плечо и поскакал к дверям кухни, откуда доносился запах свежеиспеченного хлеба.
Остановившись у порога, Колин помахал рукой.
– Я спрошу у Джона, нельзя ли, чтобы ты присматривал за мной вместо Веврэ, – крикнул он и исчез внутри.
Маркус озадаченно глядел ему вслед. Он так крепко задумался, что не услышал шагов подбежавшего к нему слуги и очнулся, только увидев мальчика прямо перед собой.
– Господин Маркус! – произнес запыхавшийся подросток. – Архиепископ желает немедленно видеть вас у себя в кабинете. Пожалуйста, поторопитесь!
Однако, войдя в кабинет, оруженосец подумал, что особых оснований для спешки не было: Стратфорд молча стоял у окна и разглядывал окружающие замок поля, как будто впереди у него была вечность.
– Вы хотели меня видеть, милорд? – спросил, поклонившись, Маркус.
Он почувствовал некоторое раздражение, когда в ответ на его реплику архиепископ обернулся и, ничего не говоря, начал с непроницаемым выражением лица разглядывать Маркуса. Наконец он заговорил:
– Да. Со вчерашнего дня я все раздумывал о том, каковы будут ваши обязанности, Флавье. Но теперь все встало на свои места, и я понял, в чем состояла Божья воля.
– Милорд?
– Вы уже встречались с моим братом и поняли, что он… не такой, как все. Он… болен от рождения, но в его душе нет ни малейшей злобы или жестокости.
– Я почувствовал это, милорд.
– Только что он был у меня. Он просил, чтобы отныне вы стали его опекуном и телохранителем вместо моего управителя, Веврэ. Интересно, но я и сам уже подумывал о том, чтобы его заменить, и присматривал подходящего человека. Теперь вы различаете промысел Божий?
Во внезапной вспышке озарения Маркус понял его: он оказался здесь в результате целой цепи событий, каждое из которых, на первый взгляд, могло и не произойти. Но он здесь, и это означает, что он и слабоумный брат архиепископа должны были встретиться. Слова «Я знал, что когда-нибудь ты придешь» эхом зазвучали у него в голове.