Успех или Позитивный образ мышления
Шрифт:
В этом же возрасте происходит определенная социализация детей. Люмпены уже пытаются отжать пирожок, ударить исподтишка, сделать какие-нибудь гадости. Наиболее крупные и смышленые обезьянки-люмпены уже отрабатывают вожачество, собирая около себя пару-тройку «шестерок», которые так и пройдут за ними всю школу до выпускного. Основная масса уже тогда принимает стратегию не высовываться. Кто-то осознает себя как стукач или ябеда, которого пусть не любят, но и обидеть нельзя. Отличники и отличницы уже тогда готовы выполнять любые приказы, выращивать в себе идеальное послушание и зубрить-зубрить-зубрить, невзирая на личную заинтересованность
Почти самое страшное (самое-самое на закуску оставим), что слышат дети с ранних классов школы — это пословица «я — последняя буква алфавита». Все мое сознание и бессознательное всегда бунтовали против этой фразы. Откуда учительницы, большая часть которых по половому признаку не могла служить в армии, принесли эту фразу, так хорошо слышимую из уст майора, «объясняющего жизнь» курсантам или солдатам? Запоминая и принимая стратегию «я — последний», ребенок привыкает, что его мнение никому не нужно, его позиция никому неважна, а он сам имеет право высказываться в последнюю очередь.
Стратегия для проработки — «я- последняя буква алфавита» Проработка Задумайся, когда ты, не высказав свое мнение, оказался в проигрыше — не получил ресурсов, продвижения, отдал другим то лидерство, которое по праву могло бы быть твоим? Задумайся, когда ты посчитал — «не надо думать, с нами тот, кто все за нас решит», и за тебя решили не так, как ты хотел?
А теперь самое-самое страшное.
Мене, текел, перес (надпись на стене Вавилонского дворца во время пира царя Валтасара)
«Вот и значение слов: Мене — исчислил Бог царство твое и положил конец ему; Текел — ты взвешен на весах и найден очень легким; Перес — разделено царство твое и дано Мидянам и Персам». Книга пророка Даниила 5:26-28
В ту же ночь Валтасар был убит и Вавилон перешел под власть персов.
Оценки. С самого раннего детства ты привыкаешь, что тебя оценивают. Кто-то-взрослый, умный, компетентный. И в тридцать лет, приходя с работы домой, ты кричишь «Жена, ура! Меня начальство похвалило! Обещали квартальную премию в три Тысячи дать! Купим тебе сапожки!» Ты делаешь работу для оценки ее кем-то. Не потому, что ты хочешь сделать, не потому, что тебе это интересно, а потому, что так надо, чтобы тебя оценили. С самого детства ты вводишь в свою реальность «Оценивающих» — тех кто исчислит тебя, найдет очень легким и разделит жизнь твою и раздаст ее. Да, оценивать сделанное нужно. Но первая оценка — всегда твоя. Вторая — тех, кого ты считаешь компетентными и чье мнение уважаешь. Третья — других людей. Подавляющее большинство гениев литературы получали десятки резких разгромных отзывов критиков. И кого помнят? Да что там литература, возьмем математику.
Во всяком случае, мы сделали все от нас зависящее, чтобы понять доказательство г-на Галуа. Его рассуждения не обладают ни достаточной ясностью, ни достаточной полнотой для того, чтобы мы могли судить об их точности, поэтому мы не в состоянии дать о них представление в этом докладе.
Резолюция Пуассона на статьи Эвариста Галуа
Подойди к компьютеру. Включи его. А потом подумай. Если бы в ночь перед смертельной дуэлью двадцатилетний Эварист читал резолюции критиков, был бы вообще у кого-нибудь компьютер?
У меня всегда была «четверка» по литературе. Лицей я закончил с «пятеркой» и серебряной медалью только потому, что выпускное сочинение писал, с нескрываемым
Каждый раз, ожидая, когда твои действия оценят, подумай, компетентен ли тот, кто будет оценивать, или задача его лишь исчислить тебя и разделить царство твое?
Возможно, что тебе покажется интересным тот факт, что в продвинутых московских школах в первых классах не ставят оценки, а потом вводят их постепенно. Сначала там, где есть че ткие критерии — естественные науки; потом социальные, где некоторые критерии все же остаются прозрачными — ты либо знаешь исторические факты и можешь по ним высказаться, либо вообще не учил, и только потом начинают оценивать чисто гуманитарные науки.
В обычной же школе действует простой принцип: решил по учебнику, получи «пять» и неважно — списал или сам; творчески решил — «четыре с плюсом», потому что не по заданию; накося-чил — «четыре»; что-то намалевал — «три»; полный дебил — «два». И если творческие решения оценочная система приравнивает к косяку, то какой вывод сделает матричный человек? Правильно, списать у «зубрилки» и не париться.
Стратегия для проработки — привычка получать оценку за работу.
Проработка: вспомни, когда, ты делал работу для оценки, а не для себя. Может, это был отчет начальству, может, университетский реферат. Получал ли ты удовольствие от своих действий? Горел ли ты тем, что делал, или мечтал поскорей закончить и заняться другими делами? Понравилось ли тебе, как тебя оценили?
Вспомни, что ты делал не «для других» и получал удовольствие? Может, ты написал неопубликованное стихотво-рение или рассказ, или рисовал картинку, или сочинил песню. Какая разница в ощущениях, картинке воспоминания эмоциях между этим воспоминанием и предыдущими?
5.5. Начальная школа и семья
With time the child draws in This whipping boy done wrong
Metallica, The Unforgiven
Со временем дитя
втягивается
Этот побитый мальчик
сделал не так
Металлика, «Непрощенный»
На этом этапе семья должна оказывать воспитательную функцию совместно со школой. Но на практике родители в большинстве своем оказываются невероятно счастливы передать школе свои функции. В основном сохраняется иллюзия воспитания, на деле сводящаяся к проверке дневника и последующему вердикту — похвале или поруганию.
Здесь же идет активное приобщение ребенка к телевизору. Родители ведь так заняты выплатой кредита за телевизор, что им некогда заниматься всесторонним (да и вообще каким-либо!) развитием ребенка. А ведь именно в этом возрасте закладывается тяга к культуре. И привычки социального поведения. Ребенка уже пускают за стол с взрослыми. А там все бухают, выходят покурить.
Ребенка учат уступать место в транспорте пожилым, при этом отец, тридцати с небольшим лет мужик, остается сидеть на месте. Ребенку говорят о необходимости заниматься спортом, поглаживая не крепкий бицепс, а пивное пузо. Все это формирует атмосферу, насквозь пропитанную ложью, в которой ребенок привыкает к двойным стандартам. Привыкает, что па виду правила одни, а если никто не видит, исподтишка могут быть другие.