Успех
Шрифт:
Вербовщик переломил скатанную трубочку пополам и бросил на пол.
– Скоро она сядет здесь - наверное, прямо на веранде. И кинется сюда. Найдёт вас. Бросится на шею и будет со слезами каяться за свои иррациональные страхи. Даже назовёт себя дурочкой. Вы её успокоите. Утешите её. Возможно, займётесь любовью... Утром вы пойдёте смотреть рассвет... А я отправлюсь к другому кандидату.
Над домом послышался шум приближающегося глайдера.
– О, как быстро. Я думал, у нас есть ещё несколько минут. Решайте, Кралевский. Сейчас. Другого времени не будет. Скажу
– Эти медузы...
– начал было Оскар.
– Это подданные, Кралевский. Им можно приказывать. Их можно мучить. Их можно убивать. Ими можно воевать. Да что я вам объясняю...
– Но всё-таки зачем?
– пробормотал Оскар.
– Не лучше ли этим медузам спокойно жить на своей планете? Собирать свои грибы, или что они там едят?
– Философствуем?
– старик привстал.
– Прощайте. Извините за беспокойство.
– Нет, - сказал Оскар, тоже вставая.
– Что нет?
– В смысле, да. Вы меня поняли, - Оскар сказал это с тяжёлой злобой.
– Угу, понял. Всё-таки вы согласны. Тогда - последнее испытание. Настоящий властитель должен властвовать и над своими животными инстинктами. В частности, над страхом смерти. Это тело вам больше не понадобится. Избавьтесь от него.
Он достал пистолет и кинул его Кралевскому.
– Не беспокойтесь, это не тепловая штуковина, которой вы орудовали на корабле. Обычные пули. Стреляйте в голову или в сердце. Предупреждаю: в сердце бывает больно. Лучше в голову. Точнее, в рот.
Глайдер пошёл на снижение.
– Нет, в сердце, - решил Кралевский.
– А Вы не могли бы оказать мне любезность? Даже две, - попросил Оскар.
– Во-первых...
– Нет, на курок вы должны нажать сами. Иначе не считается.
Оскар неумело приставил пистолет к груди.
– Так?
– Чуть выше и левее. Вы ещё о чём-то просили?
– Да. У меня в том шкафу коллекция. Я хотел бы взять её с собой на ту планету.
– Там метан. К тому же у вас не будет глаз. Эти существа слепы.
– Хорошо. Но сохраните её для меня. Мало ли что... И последняя просьба - я хочу, чтобы там был и мой череп.
– Ах вы поэтому хотите в грудь? Чтобы сохранить экземпляр? Ну что ж, в этом есть своя логика.
Шум снижающегося глайдера превратился в грохот.
– Да, садится прямо на террасу. Террасе конец. Давайте, что-ли...
Кралевский перехватил пистолет поудобнее и выстрелил старику в лицо.
Грохот выстрела заглушил протяжный вой снижающегося глайдера.
Тело вербовщика нелепо изогнулось и рухнуло обратно в кресло.
– Никому нельзя доверять, - сказал Оскар куда-то в пространство. Никому нельзя доверять. Уж это-то я усвоил.
Вербовщик не шевелился.
– Нельзя предлагать властителю убить себя, - продолжал Оскар. Властитель может убить своих врагов. Или подданных. Или тех, кого он любит. Но не себя. Только не себя.
Вой стих - видимо, глайдер всё-таки сел.
– И другие нестыковки, - Оскар прикрыл глаза.
– Не вижу смысла торопиться. Медузы могли и подождать лет семьдесят. И ещё одно: это плохое предложение. Я хотел бы предложение получше.
Он бросил пистолет и вышел из комнаты. Нужно было перехватить Серну на веранде и под каким-нибудь предлогом не пустить её домой.
*
– Кажется, череп почти не испорчен. Поздравляю с пополнением коллекции.
Уриэль Ди Ди, маленький человек в старомодном сером костюмчике и ещё более старомодных очках, скептически смотрел на тело вербовщика.
– Вы и про коллекцию знаете, - вздохнул Оскар.
– Ну разумеется. Мы стараемся знать всё, что нас касается. Вы же, как-никак, будущий родственник. Правда, до сегодняшнего дня у меня были в этом некие сомнения. Поэтому, кстати, я вёл себя несколько не по-джентльменски. В частности, не стал торопиться со знакомством. Чтобы не слушать потом бесконечных разговоров Серны о вас. Начинающиеся со слов "а помнишь". Очень неприятно, поверьте.
– Ну, Серна утешилась бы, - Кралевский взял голову вербовщика за подбородок и попытался приподнять её. Но тело уже окоченело.
– Серна вас любит, - печально сказал Уриэль Ди Ди.
– Она так торопилась к вам... У неё прекрасная интуиция. Я за ней еле угнался.
– Что, она увидела ваш глайдер и полетела обратно? Ну и дисциплина у вас в Семействе, - вздохнул Оскар.
– Не так. Я её просто обогнал. Моя машина всё-таки помощнее. Обогнал ненамного, но всё же успел сесть раньше неё. Убедился, что свой экзамен вы сдали на отлично. Позвонил ей и посоветовал возвращаться.
– И она послушалась?
– скептически поднял бровь Кралевский.
– Конечно. Мне она верит. Если я сказал, что с вами всё в порядке, значит, с вами всё в порядке. Ну и, кроме того, я ей напомнил, что если она здесь появится с бухты-барахты, то будет выглядеть как последняя дурочка. В ваших глазах прежде всего. А этого она боится. Так что она сейчас летит над морем. Обратно. Да, кстати - предполагается, что вы про её эскападу ничего не знаете, хорошо? Хотя...
– Уриэль Ди Ди задумался, - ей всё-таки придётся сказать, что вам было плохо. Например, аллергический шок... Или сердечный приступ. Старый добрый сердечный приступ. Иначе она и в самом деле решит, что поступила глупо. И перестанет доверять своей интуиции. Вам не сложно будет соврать любимой женщине про сердечный приступ?
– Не сложно, - улыбнулся Кралевский.
– Учтите, она какое-то время будет вас беречь. Даже умерит свои сексуальные аппетиты. Ничего, потом наверстаете.
– Добрая девочка, - вспомнил Оскар.
– С пониженным инстинктом сопротивления.
– Это кто вам сказал?
– во взгляде Уриэля Ди Ди обозначилась откровенная неприязнь.
– А, этот... Нет, Серна совсем не добрая. Просто она вас любит. Поэтому вы будете видеть её только с хорошей стороны. Но вообще-то любовь и доброта - разные вещи. Любовь делает человека жестоким ко всему, что не является объектом его любви. О, наша Серна ещё себя покажет, я уверен. Это я говорю не как отец, а как менеджер по кадрам, добавил он.