Успеть раньше смерти
Шрифт:
– Да знаю я! – поморщился Виктор Дмитриевич. – Лучше тебя знаю. Знаю, кто обращался к ментам, знаю, с чем обращался, знаю, кого искал, и знаю, кто этим занимается. Это всего-навсего участковый. По досадной случайности этот старлей сумел как-то определить, кому принадлежит кроссовка, потерянная на месте преступления. Шерлок Холмс местного разлива! Пришли искать Костика, владельца кроссовки...
– Какого еще Костика?
– Дорогой мой! Ты разве не в курсе, что у той бабы, к которой ты меня направил, есть племянник?
– Ты его подключил, что ли? Он знает, чем ты занимаешься?! – с ужасом
– Во-первых, он знать меня не знал, – заявил Виктор Дмитриевич. – Во-вторых, его уже никуда не возьмут. Разве что на кладбище. В-третьих, раз вас всех попросили съехать, значит, мы все-таки своей цели добились. Старику стало не по себе!
– Черта с два! Я тебе говорю – старик в прекрасной форме. Он что-то задумал. Его зацепило надгробие, и он сник. Но своими выходками ты только опять раззадорил его. Он собирается что-то предпринять... Но я не понял, что ты такое сказал насчет этого щенка. Каким образом ты его подписал на поджог? И он что, мертв? Что значит – его никуда не возьмут? Ты его пришил, что ли? Я ничего не понимаю!
– Слушай сюда! – тихим злым голосом произнес Виктор Дмитриевич. – Я сумел заинтересовать одного парнишку из той же компании, в которой тусовался этот самый Костик. Подбросил ему деньжат, объяснил задачу... Но пацаны перестарались. Переборщили. Глупые еще. Правильно, участковый на них вышел, но не успел задать ни одному из них ни одного вопроса. И теперь уже не успеет. Я их действительно замочил. Всех четверых. Всю их тусовку.
– Что? – у Шведа едва не отвалилась нижняя челюсть. У него даже голос пропал.
– Да не дергайся, все под контролем! – криво усмехнулся Виктор Дмитриевич. – Я тебе говорил, что в таком деле всегда бывают неожиданности, которые невозможно предвидеть. Эти пацаны могли сыграть большую роль в нашей затее, но оказались гораздо глупее, чем я ожидал. Они могли все испортить. Я предложил одному из них хорошо покайфовать. Он согласился. Собрал всех на квартире своих родителей. Я тоже пришел. Поговорил с молодняком за жизнь, предложил ширнуться. Помог немного. Все ушли из жизни тихо, без шума и суеты. Унесли, как говорится, в могилу свою тайну... Я действовал осторожно и аккуратно. Все отпечатки уничтожил, ушел незаметно. Никто меня там не видел, а если даже и видел мельком, то опознать не сможет. Молодняк сейчас тучами дохнет от героина – как мухи мрут, и это давно никого не удивляет. Произошло это на другом конце города. В общем, не разводи панику. Есть только одно осложнение...
– Это еще что за осложнение? – Швед подозрительно уставился на преспокойно жующего Виктора Дмитриевича. – Если для тебя замочить четверых – не осложнение, то что тогда осложнение?..
– Осложнение такого рода, что теперь мне придется менять место жительства, – разъяснил Виктор Дмитриевич. – Из-за этих подонков мне пришлось соврать участковому, что я уже отбываю из города... Опасно там оставаться.
Швед несколько секунд переваривал информацию.
– Тебе и в самом деле лучше уехать, – наконец сказал он кислым тоном. – Здесь становится жарко.
Виктор Дмитриевич посмотрел на него с любопытством.
– Заплати мне, что должен, и я уеду хоть прямо сейчас, –
– Заплачу, – буркнул Швед. – Но попозже. Сейчас у меня нет таких денег.
– Что-то я не понял! – так же весело произнес Виктор Дмитриевич, откладывая в сторону нож и вилку. – Ты решил меня кинуть, что ли?
– Почему кинуть? – хмуро сказал Швед. – Ты сам говоришь, что тебе опасно здесь оставаться. Значит, имеет смысл уехать. А деньги получишь попозже. Никуда они не пропадут.
– Вот в этом я не уверен, – покачал головой Виктор Дмитриевич. – Сделаем так – если ты не хочешь, чтобы я продолжал работу, ты мне платишь, и тогда я уезжаю. Так будет справедливо. И тебе будет спокойнее.
– Ты мне не веришь?
– Я никому не верю, когда дело касается денег. Ты и сам не веришь. Тебе просто хочется меня кинуть. Но я не советую тебе этого делать.
– Как ты можешь так говорить?! Я никогда тебя не кидал. Ты не имеешь права бросать мне такие оскорбления. Я только хочу обратить твое внимание на одну деталь. Ты все делал по-своему, ты плевал на мой план, и тебе даже не удалось отправить старика в реанимацию. Практически ты не сделал свою работу. При этом ты все осложнил. Эти подростки, эти убийства...
– Тебя это не касается! – отрезал Виктор Дмитриевич. – Ты, что ли, за них будешь отвечать? Можешь сделать дело лучше – делай! А я, между прочим, сразу тебе сказал – пугать старика бесполезно. Детство какое-то! Я за свою жизнь много чего повидал, но ни разу не видел, чтобы человек умер от страха. Самое лучшее в таком случае – помочь ему. Несчастный случай, отравление, пожар...
– Хватит с меня пожаров! – замахал руками Швед. – И никаких несчастных случаев. Любая смерть, кроме сердечного приступа, вызовет подозрения. Начнут шерстить всех подряд... нет, это не пойдет.
– Значит, нужно было подумать о сердечном приступе! – резко сказал Виктор Дмитриевич. – Существуют такие яды. Вскрытие ничего не находит. Нужно было заранее позаботиться.
– Вот и займись, – предложил Швед.
Виктор Дмитриевич некоторое время смотрел на него, а потом вдруг молниеносно выбросил вперед руку и ухватился за новенький, с серебряной полоской галстук Шведа.
– Послушай меня внимательно, ты! – прошептал он в лицо Шведу, затягивая галстук как удавку. – Я исполнитель! Моя работа и без того грязная и опасная. К тому же я постоянно рискую оказаться кинутым такими подонками, как ты! И уж, конечно, я не буду искать яды. Это твоя забота. В общем, учти, я жду еще сутки. Или ты мне платишь, или мы будем разговаривать по-другому.
Вцепившись в края стола, багровый от нехватки воздуха Швед, с ненавистью смотрел в глаза Виктора Дмитриевича.
– Сначала сделай работу до конца! – упрямо просипел он. – И убери руки – на нас люди смотрят!
– Согласен! – неожиданно мирным тоном произнес Виктор Дмитриевич и разжал пальцы. – Я всегда говорил – если со мной по-человечески, то и я со всей душой.
Швед откинулся назад и, хватая ртом воздух, принялся спешно приводить себя в порядок. Его роскошный галстук был теперь похож на скрученную бельевую веревку. Кое-как расправив его и ослабив узел, Швед сумел проговорить более-менее нормальным голосом: