Успеть раньше смерти
Шрифт:
– Я так и прикинул, что вы скоро подъедете, – объяснил он приподнятым тоном. – Только я думал, вы на машине.
На проходной Кружков объяснил, куда они направляются, и Гурову выписали пропуск. Поднимаясь на второй этаж за участковым, Гуров задал ему вопрос:
– И все-таки, чего хочет от меня следователь? Вы сказали ему, что я видел парнишку в темноте и опознать не смогу?
– Он хочет поговорить с вами вообще, – туманно объяснил Кружков. – Я сам не знаю, чего ему надо. Я по правде сказать, раньше с этим Колядкиным не сталкивался. Говорят, его недавно к нам перевели.
Дверь в кабинет номер шестнадцать оказалась
Вихрастый вернулся через минуту.
– Присаживайтесь, присаживайтесь! – нетерпеливо сказал он, занимая свое место за столом. – Следователь Колядкин Павел Данилович. Вы, насколько я помню, участковый, так?.. А вы... – он вопросительно уставился на Гурова.
– А у нас с вами что такое будет? – спросил Гуров. – Официальный допрос с протоколом или просто общая беседа? Потому что...
– Пока я хочу просто с вами поговорить, – многозначительно сказал Колядкин. – Уточнить кое-что. Ну а дальше... В общем, считайте, что это допрос, но без протокола.
– Довольно неожиданная форма, – хмыкнул Гуров. – И что же вы хотели у меня узнать?
– Сначала назовитесь, – уже с раздражением сказал следователь.
Гуров помедлил секунду, а потом назвался, сообщив свою должность и звание. В кабинете повисла тяжелая пауза. Кружков посмотрел на Гурова не в силах скрыть изумления. Колядкин тоже был озадачен.
– М-да, странный какой-то поворот, – промямлил он некоторое время спустя. – Не ожидал. Вот уж совсем не ожидал!
Он подобрал со стола огрызок карандаша и принялся машинально выбивать им по столешнице марш.
– Ну, все равно! Собственно, так даже лучше. Масса вопросов снимается сама собой. Вопрос будет только один – вы знали вот этого человека?..
Он показал Гурову фотографию парня лет шестнадцати, тощего, со злыми глазами и ниспадающей на узкий лоб челкой. Фотография была неважная, но тип был узнаваемый – подросток из неблагополучной семьи, склонный к антисоциальным поступкам. Гуров догадывался, о ком идет речь, но торопиться с выводами не стал.
– Нет, этого человека я не знаю, – ответил он.
– Собственно, я так и думал, – удовлетворенно сказал следователь. – Действительно, откуда вам его знать? Ведь вы первый раз в Глинске, не так ли?
– Да, я здесь впервые, – подтвердил Гуров. – Еще даже и осмотреться толком не успел.
– Ну вот, а этот бездельник за свою короткую жизнь ни разу не выезжал за пределы Глинска. И теперь, гм... Теперь уже никогда не выедет. Такие вот дела. Ну, что же... В таком случае, спасибо за то, что пришли, товарищ полковник! Рад был, как говорится, познакомиться...
– Можно теперь я задам вопрос, Павел Данилович? – спросил Гуров.
– Ну, разумеется, – кивнул следователь. – Вы, наверное, хотите знать, почему мы вас побеспокоили... Да дело в том, что вроде бы получается, что вы именно этого парня ночью на кладбище ловили. Вот старший лейтенант утверждает, что вы с него кроссовку содрали, с ноги... Ну, кроссовка кроссовкой, а в темноте вы, естественно, рассмотреть его не могли. Так что и говорить не о чем!..
–
Колядкин помолчал, ожесточенно вертя в руках огрызок карандаша, а потом не слишком охотно объяснил:
– Они собрались компанией на другом конце города, в квартире, которая принадлежит родителям одного из подростков. Этот Константин тоже был там. Принимали наркотики. В квартире обнаружены шприцы и героин. Видимо, увлеклись. У всех четверых – их там четверо было – передозировка. Соседи увидели, что дверь в квартиру открыта. Есть у них там одна любопытная соседка, она с хозяйкой квартиры в дружбе – вот она заглянула в квартиру, увидела тела и поняла, что что-то неладно. Позвонила в милицию, в «Скорую». Ну, когда приехали, там уже четыре трупа. Вот, собственно, и все. Факт смерти мы обязаны расследовать, но, по сути, расследовать нечего. Передоз есть передоз. А что касается, как вы говорите, бутылок с бензином... М-да... Это, конечно, неприятно, но пока не поступило заявления от потерпевшего... Ну, вы сами понимаете... Мы и так задыхаемся от обилия уголовных дел. С преступностью у нас здесь далеко не благополучно.
– Я это заметил, – сказал Гуров, оборачиваясь к участковому. – А вот насчет героина, старлей... Вы вроде мне говорили, что компания этого Костика тяжелыми наркотиками не баловалась. Вроде бы они на травку подсели?..
– Рано или поздно они все переходят с легких наркотиков на тяжелые, – ответил за Кружкова следователь. – Видно, по неопытности не рассчитали дозу...
– Как-то на редкость вовремя они ее не рассчитали, – нахмурился Гуров. – Как раз в тот день, когда я собирался задать этим парням вопросы про их ночные прогулки...
– Вы собирались задать им вопросы?! – изумился Колядкин. – Не совсем понимаю... Вы ведете здесь какое-то расследование? – тон его сделался беспокойным.
– А вы полагаете, создавшаяся ситуация не требует расследования? – уклонился от прямого ответа Гуров.
– Ну, разумеется, мы расследуем этот трагический случай самым тщательным образом! – истово заверил Колядкин. – Вам тут совершенно не о чем беспокоиться.
– Вообще-то я имел в виду нападение на дом Булавина.
– А, вы снова об этом, – скучным голосом произнес следователь. – Значит, хозяин дома все-таки подал заявление?
– Не думаю, – ответил Гуров. – К сожалению, он испытывает некоторую антипатию к правоохранительным органам. С одной стороны, это, конечно, бравада, а с другой – основания для этого у него имеются. Поэтому велика вероятность, что никакого заявления от него не поступит.
– В таком случае извините, – развел руками Колядкин. – Нет заявления – нет дела. Вы это лучше меня понимаете.
– Не понимаю, – сказал Гуров. – Жилище художника забрасывают бутылками с горючей смесью, ночью какие-то люди бродят по его саду, строительная фирма ведет с ним скрытую войну, а вы умываете руки. Боюсь, если дело закончится плохо, у многих тут полетят головы...