Успеть раньше смерти

Макеев Алексей Викторович

Свин загорелся и пообещал обмозговать. Он и сам испытывал неприязнь к грязному старику. Ему тоже не нравилось, что кто-то покупает арабских скакунов. А мысль о том, что кто-то большой и сильный ждет от него подвига, просто окрыляла.

Теперь Виктор Дмитриевич ждал, что предпримут эти молодые придурки. Он намеревался созвониться со Свином на следующий день и выяснить у того, что они придумали. Инициативы дебилов нужно корректировать. Но пока у него были свои заботы.

Виктор Дмитриевич зашел с той стороны, откуда дул легкий утренний ветер, и, осторожно наклоняя банку, принялся поливать могильный камень вонючей маслянистой жидкостью. Это была концентрированная серная кислота. По заверениям Шведа, камень, который они привезли сюда из другого города, только на вид казался таким прочным и монументальным.

На самом деле это было не совсем так. Фальшивую могильную плиту выточили из особой породы (Виктор Дмитриевич не запомнил мудреного названия), которая легко поддавалась обработке и несмотря на свою тяжесть и плотность очень быстро разрушалась под воздействием внешних факторов. Например, кислотные дожди или даже обычные, но частые могли в считаные месяцы разрушить построенный из такого камня дом. Поэтому в строительстве эта порода практически не применялась. Чистая же концентрированная кислота должна была вообще уничтожить камень. Во всяком случае, помочь развалить его на мелкие куски, которые затем следовало «похоронить». Задумка Шведа была такой – камень должен сыграть свою зловещую роль и исчезнуть. Чтобы Булавин мучился, видел ли он собственное надгробие воочию, или все это ему только примерещилось? В общем, рациональное зерно в этом присутствовало. Камень как улика на всякий случай должен был исчезнуть. Предусмотрительность лишней не бывает. Но для чего нужна вся эта мистическая суета, если можно прекрасно обойтись подручными средствами, – вот этого Виктор Дмитриевич никак не понимал. Швед утверждает, что запугивать Булавина нужно привидениями, могилами и прочей чертовщиной. Но раз этот человек сам решил поселиться возле кладбища, значит, не больно-то он всего этого и боится. Скорее всего, привидений боится сам Швед и приписывает свои страхи окружающим. Так всегда бывает. Конечно, он лучше знает Булавина, может быть, слышал от него что-то такое, но Булавин – художник, а такие типы любят пускать пыль в глаза. Нагородят семь верст до небес, а потом сами не помнят, чего плели. Нет, пугать людей нужно проверенными методами, и Виктор Дмитриевич знает, как это делается. Жаль, что Швед считается только со своим мнением.

Однако с камнем Виктор Дмитриевич разделался с большим удовлетворением. Этого свидетеля их скрытых замыслов лучше было уничтожить. Тем более что труда это большого не составило.

Обильно политый кислотой, камень зашипел, заскворчал, как яичница на сковороде, пошел пузырями и белым вонючим дымом. Выбитая на нем надпись жадно впитала кислоту и стала расплываться, как чернила по промокашке (Виктор Дмитриевич еще застал те времена, когда этот предмет был обычным для школы). Минута – и разобрать слова стало совершенно невозможно. А еще через минуту поперек камня пошла неглубокая извилистая трещина. Кислота радостно протекла в нее и зашипела там. На поверхности камня возникли и еще трещины, помельче.

Минут через пять шипение прекратилось. Кислота сделала свое дело. Камень теперь был похож на потрескавшийся кусок грязного мыла. Виктор Дмитриевич полюбовался на него, а потом взял в руки молоток и принялся наносить удары. Камень разваливался на куски легко, словно сахар. Виктор Дмитриевич даже не успел как следует вспотеть, как у его ног вместо могильной плиты лежала груда ноздреватых серых камней, похожих на остывшие угли. Само собой, даже Булавин сейчас не узнал бы напугавшее его надгробие.

Виктор Дмитриевич усмехнулся и посмотрел по сторонам. Одна могила показалась ему подходящей. Он взял лопатку и аккуратно снял дерн с поверхности холмика. Затем быстро выкопал подходящую по размерам яму и стаскал туда обломки разбитой могильной плиты. Закопал все и снова прикрыл дерном. Излишки земли старательно разбросал вокруг таким образом, чтобы они не бросались в глаза. Впрочем, вокруг все так заросло травой, так все дико выглядело, что о человеческой деятельности даже и мысли не возникало. Виктор Дмитриевич представил, как старый художник с замиранием сердца возвращается на это место, как ищет напугавшую его могилу, как не находит ее и мечется из стороны в сторону – и ухмыльнулся. А может, Швед и прав – все болезни от нервов, а понервничать живописцу будет отчего.

Виктор Дмитриевич не торопясь снял с себя снаряжение – фартук, перчатки, респиратор; сложил в рюкзак, добавил туда молоток и лопатку, завязал. Потом разбил о ствол дерева банку, оставил осколки в траве – кислота выветрится через полчаса – и пошел прочь. На том месте, где он только что трудился, остался только ничем не примечательный, заросший травой холмик.

Рюкзак Виктор Дмитриевич спрятал в том же тайнике, где прятал и свою сумку с «альпинистскими» принадлежностями. Домой вернулся налегке, как человек, не обремененный никакими проблемами. Прежде чем войти, внимательно осмотрел сквозь щели в заборе двор – не дома ли мальчишка. Того не было видно. Виктор Дмитриевич поглубже натянул на нос кепку и быстро прошел через двор в свою комнату. Он намеревался часа полтора поспать, а потом заняться насущными делами. Но едва он успел закрыть дверь, как зазвонил его мобильный телефон. Вызывал Швед. Собственно, вызывал он уже давно, но до сих пор телефон у Виктора Дмитриевича был отключен.

Как всегда, этот человек не стеснялся в выражении своих чувств.

– Где ты был? Почему не отзываешься? Ты издеваешься, что ли? Ты сюда вообще зачем приехал – отдыхать?

– Да пошел ты! – добродушно отозвался Виктор Дмитриевич. – Вспомни, что я должен был сегодня утром сделать. Вспомнил? Ну и все, хватит орать! Что у тебя случилось?

– У меня случилось?! Это я у тебя хочу спросить, что случилось! Что за идиотов ты нанял?

– Я нанял?!

– Ладно, это не телефонный разговор. Сиди на месте и никуда не выходи, – распорядился Швед. – Как только станет поспокойнее, я тебе позвоню.

– Да что там у тебя такое? – разозлился Виктор Дмитриевич.

– Какие-то идиоты закидали ночью двор коктейлем Молотова! – буркнул Швед. – Слава богу, никто не пострадал, но последствия будут обязательно. Ладно, до связи!

Он отключился. Виктор Дмитриевич длинно и витиевато выругался и швырнул трубку на кровать. Коктейль Молотова! Это мог быть только Свин со своими придурками. Вот так он понял слова своего старшего друга! Обмозговал, называется!

Спать, конечно, уже было некогда. Нужно было срочно встретиться со Свином, выяснить, что он натворил, и принять необходимые меры. Не хватало только, чтобы в дело действительно вмешалась милиция. Бутылки с зажигательной смесью – это не шарик, выпущенный из пращи. Это тянет на террористическую деятельность. Только этого им не хватало!

Виктор Дмитриевич наскоро перекусил чем бог послал, переоделся в чистое и собирался уже выйти из дома, как во дворе хлопнула калитка и послышались незнакомые голоса. Он выглянул в окно. По дорожке к дому шагали двое: сумрачный сутулый человек – старший лейтенант милиции, а за ним еще один, высокий, широкоплечий, в хорошем костюме. Что-то эта высокая уверенная фигура Виктору Дмитриевичу напоминала, но он никак не мог сообразить, что именно. Больше всего этот человек был похож на офицера спецслужбы, и это было крайне опасно. Если ищут его, то это может означать только одно – в прошлой жизни он где-то наследил.

В руке высокий нес полиэтиленовый пакет. Внутри лежало что-то нетяжелое и бесформенное. На обломок могильной плиты это не было похоже, и Виктор Дмитриевич немного успокоился.

Парочка поднялась на крыльцо хозяйской половины. Старший лейтенант уверенно постучал в дверь. Виктор Дмитриевич услышал скрип петель, сварливый голос Петровны, уважительное: «Здравствуйте! Можно?». Потом все стихло.

Виктор Дмитриевич не стал паниковать. Все, что могло его каким-то образом выдать, он припрятал ночью вне дома, в надежном месте – сунул сверток под стреху сарая. Конечно, в случае настоящего обыска найдут и там, но с какой стати устраивать обыск? Одним словом, пускаться в бега было рано и неразумно.

Через некоторое время во дворе опять послышались голоса, и через минуту в дверь постучали. Голос Петровны позвал:

– Ты дома, что ли? Люди поговорить с тобой хотят!

Виктор Дмитриевич без спешки выглянул. Вместе с Петровной явились те же двое. Высокий с любопытством воззрился на незнакомого человека. Старший лейтенант козырнул и почти утвердительно сказал:

– Можно?

Виктор Дмитриевич не стал возражать. Молча пропустил гостей в комнату, указал на свободные стулья. Петровна смотрела с порога осуждающе, будто знала про постояльца что-то очень нехорошее. Но это было неважно. Важно было то, что скажет милиционер.