Успеть раньше смерти
Шрифт:
– Как же не обижаться, начальник? – прищурил нахальные глаза Дубинин. – Я к вам со всей душой, а вы...
– А что я? Я ничего, – сказал Гуров. – Предупреждаю. А то мало ли что... Знаешь, как это – паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Я-то уже старый, а вот тебе жить да жить! А на твоих плечах, видишь, звездочки что-то плоховато держатся. Света расстраиваться будет. Дети-то есть?
– Есть, – ухмыльнулся Дубинин. – Сын Славка. Три года уже.
– Ну вот, вырастет – пальцем показывать будет, – подхватил Гуров. – Обидно ведь.
– Думаю, к тому времени все устаканится, – снова ухмыльнулся Дубинин. – Я не хуже Кружкова, поверьте.
–
Они расстались. Потом появился полковник Крячко, бодрый и готовый к немедленным действиям. Гуров охладил его пыл, вкратце обрисовав условия договора с местным УВД в лице опера Дубинина, и предложил занять свободное время еще одним посещением ресторана.
– Ну и что, что ты только что оттуда? Я же тебя знаю! – заявил он. – Ты от добавки никогда не откажешься, а я еще не обедал. Не так разве?
Крячко был слегка разочарован, но от добавки не отказался. Они пообедали вместе, обсудив перспективы и подводные камни предстоящей операции, потом еще раз в деталях проштудировали информацию, которую привез с собой Крячко, прикинули, насколько можно доверять местным коллегам, но определенного вывода так и не сделали, потому что Гуров еще не составил полного представления об опере Дубинине, а Крячко вообще ничего о нем не знал. Но уже ближе к вечеру опер Дубинин сам напомнил о себе, изложив по телефону нечто вроде военной сводки, как бы давая понять, что намерения у него самые серьезные и боевые.
– Докладываю, товарищ полковник! По поводу отпечатков вы оказались правы. Отпечатки у Петровны интересные! То есть те, которые относятся к ее постояльцу. Этот Шигин оказался на самом деле Семеном Костенко по кличке Липа. Профессиональный киллер. В розыске с девяносто девятого года. Одно время думали, что погиб он – нигде не проявлялся, – а вот тут вдруг всплыл. Местонахождение его на данный момент нам, конечно, не известно. Чудес, как говорится, не бывает. Но по крайней мере, теперь мы знаем, кто это такой. Я своим ребятам раздал его фото – пусть повнимательней по сторонам смотрят. Ну и если верить вам, товарищ полковник, то его местонахождение может быть известно гражданину Волину. А этого гуся мы вычислили быстро. Он, похоже, за собой ничего такого не чувствует. Обосновался в гостинице «Столичная». Это у нас самая шикарная. Снял номер на одного, с ванной. У меня, между прочим, дома ванной нет, до сих пор в развалюхе живу. Но это так, к слову... В общем, этот у нас на крючке. Там в гостинице постоянный пост имеется. Так я Петрову, который там на сутки заступил, приказал глаз не спускать. Когда ушел, когда пришел, с кем общался... Если что, он мне сразу просигнализирует. Ну а вот что касается Щеглова, тут успехов никаких. Не числится такого гражданина среди постояльцев наших гостиниц. Значит, или он в полях ночует – шучу, – или уехал.
– Или под другой фамилией выступает, – хмуро добавил Гуров. – Боюсь, что это еще один сообщник на нашу голову. А как сейчас себя ведет Волин?
– Пока спокойно. Петров говорит, что пообедал в ресторане, потом к себе пошел. В номере теперь сидит, не выходит... Жаль, звонки его мы отследить не можем. Да и смысла нет просить разрешение на прослушку. Волокитное дело. Нерационально.
– Ты же грозился своими силами!.. –
– А я и не отказываюсь, – живо отозвался Дубинин. – Я уже с директором гостиницы договорился, ребятам задание дал. Они в соседнем номере кое-что оборудуют. Кулибины! Вообще, с вас, товарищ полковник, я теперь меньше литра не возьму! Потому что все на энтузиазме, все на внутренних ресурсах... Такое рвение поощрять следует!
– А ты, Дубинин, нахал! – только и покачал головой Гуров. – Чует мое сердце – службу тебе в чине прапорщика заканчивать придется. Свету твою жалко!
– Жалко, – согласился нахал Дубинин. – Но я же прежде всего о деле думаю. О борьбе с преступностью. У меня сердце кровью обливается, когда я знаю, что киллер Липа бродит где-то рядом с руками по локоть в крови!
– Ладно, не размазывай кашу по тарелке, старлей! Я твою информацию к сведению принял. Теперь наш ход. Вы заканчивайте там в номере и будьте наготове. Утра ждать не будем. Прямо сейчас поедем. Жди от нас звонка.
ГЛАВА 14
На фоне вечернего неба, разукрашенного багровыми и желтыми полосами заката, «замок» Булавина выглядел угрюмо и даже слегка зловеще. Наверное, это ощущение родилось у Гурова еще и потому, что ничего хорошего о своем пребывании в гостях у художника он вспомнить не мог. К тому же впечатление усиливали тишина, разлитая вокруг, и темные замершие кроны деревьев на кладбище. Полковнику Крячко, наоборот, место понравилось.
– Вот тут бы рядышком река, – мечтательно сказал он, – и больше ничего не надо! Присел с удочкой на бережку – и мечтай себе! Нет, хорошо!..
Гуров, однако, оптимизма друга не разделял.
– Хорошего мало! – заметил он. – Ворота закрыты. Людей не видно. Забор высокий. Изображать из себя Чака Норриса почему-то не хочется. А рассчитывать на то, что хозяева откроют, не приходится. Нелюбезные они люди. Я теперь удивляюсь, зачем они нас с Марией вообще приглашали. То есть сначала все было прекрасно, но как только начались неприятности, так мы стали мешать! Хотя вообще-то мы старались помочь... Ну, да ладно, что выросло, то выросло. Будем гнуть свою линию. Ты поставь свою колымагу подальше от «замка», спрячь где-нибудь в кустах, а я все-таки попробую прорваться. Связь, как обычно.
Они остановились на порядочном расстоянии от дома, и Гурову пришлось преодолеть метров двести, прежде чем он оказался у ворот. Звонить или лезть через забор? Эта дилемма не давала ему покоя. После телефонного разговора с Водянкиным он не надеялся на снисхождение деятелей искусства. Они почему-то невзлюбили его крепко и, похоже, навсегда. Но воровски сигать через забор означало вообще окончательно испортить отношения. Гуров решал эту задачу, пока шел, но так и не решил.
Однако судьба послала ему на выручку человека, про которого Гуров как-то среди всех забот подзабыл. А он сам окликнул Гурова, вывернувшись из сумерек, точно кладбищенский призрак.
– Атас, родственничек! – просипел он севшим и слабым голосом. – Иди сюда! Туда не ходи – бесполезняк! Ща мы с тобой чего-нибудь придумаем! У тебя бабки есть?
Гуров всмотрелся в пошатывающуюся, окутанную облаком перегара фигуру. Ну, разумеется, это был Владик! Признание в родственных чувствах обнадежило Гурова. Владик мог быть ему полезным. Изо всей компании он был единственным, кто, так сказать, не имел двойного дна. Этот человек не стеснялся своих чувств и не прятал намерений. Ожидать от него каких-то комбинаций не стоило.