Успокой моё сердце
Шрифт:
– Не веришь?
– Такому лгунишке?
– фыркаю, взъерошив его волосы, - кто-то обещал мне вчера лечь в постель в одиннадцать.
– Это был слишком интересный фильм, - смешно вытянув губы – точно как Джерри – оправдывается Каллен, - из-за тебя я и так пропустил половину…
– Неужели тебе не понравилось?
Мне правда интересно. Уроки Лорена не прошли мимо – я многое умею делать и, мне кажется, все больше и больше открываю то, что нравится из всего этого многообразия Эдварду. Неужели вчера я не угадала?..
–
– Без шуток, tesoro, - кое-как отвернувшись от любимых губ, чересчур настырных, когда они чего-то хотят, говорю я, - но сегодня тебе лучше отлежаться. Вчера днем ещё был жар.
– Но сегодня же его нет, - оптимистично отзывается мужчина, нетерпеливо глядя на мое лицо, - благодаря одной замечательной волшебнице…
– И её льстецу-обольстителю…
– Да уж. Под пледом в такую жару я вряд ли кого-то соблазню.
– Неправда.
– Ну, за одним исключением, - он ослепительно улыбается, получая-таки возможность продолжить поцелуи, - моя жена ведь рядом и в болезни, и в здравии, так?
– Сомневаешься?
– Нисколько. Но в кровати я все равно не останусь.
– Это что, мятеж? – пробую вырваться из его цепких рук, но, как и следовало ожидать, Эдвард не отпускает.
– Ни в коем случае. Констатация факта, фиалка.
– А если я все равно заставлю тебя остаться?.. – говорю и одновременно с тем пробираюсь пальцами к низу его живота. Знаю, что много времени для продолжения не понадобится. Кажется, я становлюсь ненасытной из-за этого мужчины…
– Даже если так, - довольно улыбнувшись, Эдвард наклоняется ниже, прижимая мои пальцы к собственной талии, - то рано или поздно придет Джером. И он-то точно не допустит очередного скучного дня.
– Мы пекли печенья… - не соглашаюсь, глядя на него исподлобья.
– Я знаю. Вкусные, кстати.
– Я принесу их тебе, если отпустишь. Отпустишь?.. – широко распахиваю глаза, вглядываясь в самое нутро малахитов. Пытаюсь, хоть и знаю, что вряд ли получится поразить его таким же взглядом, как Кот в сапогах, которого мы с Джерри вчера смотрели на одном из немногочисленных американских каналов.
– Не-а, - Эдвард явно наслаждается своим всемогуществом, держа меня в такой позе – ни вправо, ни влево – повсюду либо его руки, либо тело. Ухмыляется.
– Но это же нечестно…
– Честно. Все честно. Я предпочитаю печеньям кое-что получше.
Наклоняя голову и немного подаваясь назад, он устраивается возле моей груди, с наслаждением целуя её кожу. Руки тоже не дремлют – пробираются под спину, приятно массируя малость затекшие от неудобной позы мышцы.
– Дыши спокойнее, - наставляет Эдвард, осторожно
– Ничего больше… - эхом отзываюсь, поворачивая голову и открывая ему доступ к шее.
– У тебя бархатная кожа… клубника? – он делает вдох, с интересом глядя на меня. Угадывает шампунь?
– Земляника.
– Ну, почти, - хмыкает, продолжая свое занятие, - завтра надо будет купить тебе этих ягодок.
Движется ещё ниже. Вот уже на ключице. Все нежнее и нежнее, все трепетнее. Словно бы я сейчас растаю.
– Тебе стоит гордиться своей красотой, - вдохновленно шепчет Эдвард, улыбаясь.
– Ты первый, кто о ней говорит… - по коже бегут мурашки. Не сказать, что больно, но приятного пока мало…
– Первый? Не может быть.
– Именно так, - а вот после поцелуя легче. Если в том месте, где они сгрудились, то легче. Его губы теплые.
– В таком случае, гордости должно быть в два раза больше.
– Ты лицо заинтересованное…
– Может быть и так, - Каллен с готовностью кивает, ничего не оспаривая, - но в этом случае все ещё проще: тогда я буду тобой восхищаться. Вдвойне.
Робко улыбаюсь его словам – глупо отрицать, что они меня трогают. Испуг немного отпускает – расслабляюсь, как он и просил. Все в порядке.
– Как насчет того, чтобы… ш-ш-ш, - он удерживает мои дернувшиеся в направлении него руки, аккуратно их пожимая, - я не сделаю ничего дурного. Поверь.
Верю… верю, но все же…
– Извини.
– Ничего страшного.
Возвращается к прежнему делу. Отпуская мои ладони в надежде, что я не собираюсь мешать, Эдвард ласковыми и выверенными движениями проводит пальцами по моей груди. Раз, затем второй. Круг за кругом, следуя губами по уже проложенному маршруту. И если на первых порах я дрожу, не в силах с этим справиться, то потом дрожь практически унимается. Быть может, дело в том, что я не пускаю в голову страшные картинки?
– Нравится?
– Да.
Это честно. Это открыто. Это без тени притворства.
Правда, нравится. Очень…
Не думала, что подобное может быть приятным.
– Ну вот видишь, - он явно доволен и явно обрадован. Чуточку даже краснеет.
…Все кончается тем же поцелуем. Только ниже, куда ниже… и я впервые за столько времени, впервые, наверное, вообще за все свое существование, понимаю, почему Джессика так восхваляла занятие любовью…
Как же мне хорошо!
– И все же, мы будем вставать? – спрашиваю я, улыбнувшись и тому, что чувствую сейчас, и тому, что было прежде, в только-только растворившейся перед глазами картинке из недалекого прошлого. В тот момент я даже расплакалась, чем напугала Каллена, но, догадавшись, чему обязаны эти слезы, он лишь улыбнулся и… повторил.