Успокой моё сердце
Шрифт:
– Нужно, да?.. – Эдвард будто бы меня не слышит. Явно надеется на продолжение, судя по поцелуям.
– Уже девять…
– Время слишком быстрое.
– У нас ведь есть весь день – если ты останешься в постели, конечно.
– Заманчивое предложение, - Каллен вздыхает, отрываясь-таки от меня, - к тому же, оно не совсем честное… но все равно не получится.
Боже мой, прошел почти год с того момента, как я встретила этого мужчину, а упрямство никуда в нем не делось. Похоже, это навсегда.
– Что такого важного тебя сегодня
– Зоопарк.
– Мы идем в зоопарк?
– Мы с Джерри идем, - его лицо становится виноватым, но в то же время какие-то проблески хитрости, смешанной с нежностью, на нем видны весьма явно.
– А меня, что же, не берешь?
– Мы обязательно сходим с тобой ещё раз.
– Правда не берешь? – изумляюсь, без шуток глядя на него. Я думала, это игра…
– Belle, тебя ждет кое-что получше, чем парочка обезьян в клетках.
– Насколько получше?.. – опасливо спрашиваю, надеясь, что таких огромных и неожиданных сюрпризов, в каких за последний месяц Эдвард достиг совершенства, сегодня не будет.
– Намного, - заговорщически шепчет Каллен и затем, обещая больше не произносить ни слова, делает вид, что на молнию застегивает себе рот.
– Молчать нечестно, - я не понимаю, что он задумал, и не понимаю, почему не могу пойти с ними вместе, к тому же, если честно, побаиваюсь этого сюрприза. Зачем уводить Джерома из дома, дабы я его увидела? Что он собирается делать?..
– Ладно, значит, не буду, - мужчина одним точным движением заключает меня в объятья, снова укладывая на простыни рядом с собой.
– Скажи мне, Эдвард… - предупреждающе произношу я, надеясь подействовать на него таким тоном. Напрасные мечты, но попытаться ведь стоит, разве нет?..
– Скажу. Я все тебе скажу, - он усмехается, проведя носом по моей щеке и следуя точно к уху, дабы прошептать:
– Я скажу тебе, Изабелла, как сильно я тебя хочу… прямо сейчас!
И после этого заявления я больше не в состоянии ни спорить с ним, ни что-то выпытывать…
*
– Осторожно, любимый, ещё горячие, - я ставлю перед Джеромом тарелку с дымящимися блинчиками, укладывая на стол рядом вилку. Апельсиновый сок уже тут стараниями Эдварда.
– Спасибо, мамочка, - Джерри улыбается, посылая мне воздушный поцелуй. Я знаю, что он с нетерпением ждет, когда можно будет приступить, но, руководствуясь недавним неприятным опытом, раньше, чем они хоть немного остынут, брать не будет. За него я спокойна. А вот за Каллена-старшего…
– Твоя порция уже почти готова, - говорю я, наблюдая за тем, как он, щурясь, посматривает на блинчики Джерома.
– Кажется, я уже это слышал…
– Держи, папа, - малыш, слушающий нас обоих, мгновенно реагирует. Подвигает свою тарелку на середину стола, протягивая папе вилку, что лежит рядом. Кивает на свой завтрак,
– Спасибо, китенок, - Каллен обнимает сына, чмокнув в макушку, и, отрезав маленький-маленький кусочек, пробует мою стряпню на вкус. Словно бы впервые, ей богу.
– Черничные! – радостно, как ребенок, восклицает он, - м-м-м… чем мы заслужили такое, мамочка?
– Кто-то вчера вовремя лег спать, - я переворачиваю оставшиеся на сковороде блинчики, чтобы они не подгорели, прежде чем обернуться к Калленам. С обожанием смотрю на Джерома, демонстрируя, кому адресую похвалу. Мальчику приятно такое слышать. Он улыбается шире, заканчивая с половиной своей тарелки.
– А кто-то вовремя проснулся, - оглядываюсь на Эдварда, подмигнув ему.
И без того светлое лицо мужчины становится ещё восторженнее.
От Джерри, конечно, этому не укрыться. Он посматривает на нас с отцом очень подозрительно, но все же с радостью. Конечно, он заметил перемену, что случилась. Конечно, от него не ускользнуло… в тот самый первый день, вернее, в первое утро я не могла прекратить улыбаться. Целый день, с утра и до самого вечера – повтора. Мы вправду стали самой настоящей семьей.
– Кстати, раз уж вы идете в зоопарк… может быть, и в магазин заедете? Молоко и черничное варенье кончились…
– Да! – прежде, чем Эдвард успевает открыть рот, кивает Джерри. А потом, обернувшись на папу, показывает на свою тарелку, - варенье кончилось!
– Да, такого допускать нельзя, - мужчина посмеивается, потрепав сына по белокурым волосам, - конечно заедем. Ещё чего-нибудь, красавица?
Вспоминаю, при каких обстоятельствах он сегодня последний раз произносил это слово, и заливаюсь румянцем. Каллен хмыкает, а Джером удивленно посматривает в мою сторону, пытаясь понять, в чем дело.
– А вот и блинчики, - нахожу повод отвернуться и снимаю сковороду с огня, перекладывая столь желанный завтрак на две тарелки.
…Да, похоже я обсчиталась в разнице лет между Эдвардом и сыном. Они оба, абсолютно, идеально похожие, сидят за одним столом, едва ли не на одном стуле – так близко поставлены табуретки – и, обгоняя друг друга, доедают черничное лакомство. Апельсиновый сок терпеливо ждет своей очереди, с некоторой скукой наблюдая за этим соревнованием по поеданию через стекло запотевшего стакана.
– Знаете, я могу кормить вас чаще, - заключаю, только-только притрагиваясь вилкой к своей порции. Их тарелки же почти пусты.
– Мы не против, верно?
– Эдвард обращается к Джерому, и тот, согласно кивнув, заканчивает с последним блинчиком.
– Принесете варенье – я пожарю ещё.
Они оба смеются. Оба, глядя то друг на друга, то на меня, выглядят счастливыми. И если раньше это казалось недостижимым сном, если раньше при одной лишь мысли, что у нас будет такое беззаботное утро, мне хотелось подать заявление в психиатрическую клинику, то теперь ничего подобного нет. И, я уверена, больше не будет.