Успокой моё сердце
Шрифт:
Имеют ли для этого человека деньги какое-то значение?
«Имеют».
Да, точно, имеют. Наркотики не бесплатны. Их нельзя достать просто так. Нужны деньги. Деньги, деньги, деньги…
Ну не насмешка ли эта природы, что люди платят за смерть? По-моему, в мире уже не осталось ничего бесплатного. Начиная от рождения и заканчивая кончиной – постоянные деньги, постоянная плата, постоянные долги…
Долг…
Мой долг перед Джеймсом. Его не искупить деньгами, мольбами и извинениями. Нельзя вымолить отсрочку,
Подтягиваю колени к груди, когда отчетливо вижу перед собой мужа. Его жесткие светлые волосы, его пронзающие серые глаза, его густые брови и небольшой нос с горбинкой. Тонкие губы, которые плотоядно улыбаются каждый раз, когда видят меня. Эта улыбка демона. Именно такими их изображали. Дыхание сбивается, когда мнимое изображение благоверного касается моей руки. Пальцы длинные, холодные, твердые.
От них нет спасения.
Вскакиваю с кресла, пугаясь хлопка, который издает книжка, падая с колен и ударяясь об пол. Кидаюсь к ближайшей стенке, вжимаясь в её поверхность.
Отдышавшись, поворачиваюсь к немому бетону лицом, раскидывая руки и силясь обнять его. Он сильный, он пуленепробиваемый, он безмолвный. Он защитит меня от всего угодно. С ним мне совсем не страшно.
Прижимаюсь к нему щекой, считая собственные вдохи.
Тишина в комнате не тяжелая, не давящая, не смертельная. Легкая и необходимая. Ласковая, почти нежная. Утешающая.
Утешение…
Джером. Мой маленький, мой одинокий и несчастный мальчик. Прекрасное брошенное создание… Его отец сегодня был готов перегрызть мне глотку за то, что я успокаивала малыша ночью. За то, что он поверил мне. За то, что проникся теплотой.
Если бога нет, то ангелы точно существуют. Один из них живет здесь, в темном-темном доме, в светлой-светлой комнате, от которой рябит в глазах. Одень его в белое – ничем не отличишь. И никакие крылья не надо.
При воспоминании о мальчике становится тоскливо, нестерпимо грустно. Как я его оставлю? Как брошу?
Эдвард, Марлена, Джаспер– каждый по-своему заботится о нем. Каждый переживает. Но никто, никто не может стереть его слезы. Они постоянно появляются в самые разные периоды дня.
И за то, что я попыталась, за то, что мне позволил малыш, я наверняка поплачусь.
На миг замираю, словно плетью ударенная появившейся мыслью.
Все из-за мальчика. Только из-за него.
Не имеет значения в каком настроении Эдвард, что происходит с ним в течение дня, ночью, в любое время! Не важно, как себя веду я и что делаю!
Малыш… Джером!..
Все из-за Джерома. Плохое и хорошее, нормальное и бредовое, жестокое и доброе – все подчинено ему.
Вот она – слабость моего похитителя. Причина всех его срывов, наказаний и угроз. Так просто…
Ошарашенная, не знаю, что дальше делать. Не осознавать истины столько времени кажется
Слышу, что меня окликают, только когда говорящий прилично повышает голос.
Медленно оборачиваюсь, все ещё не отошедшая от внезапного озарения.
На пороге комнаты в военной стойке замер Эммет. Его черный костюм трещит по швам от обилия мышц своего обладателя.
Маленькие серые глаза направлены точно на меня. Медвежьи лапы готовы, в случае сопротивления, исполнить полученный приказ.
Бороться с Эмметом? Нет уж, увольте.
– Я слушаю, - сглатываю, хмурясь от преддверия его ответа. Неужели дата моей казни уже назначена?
– Пройдемте со мной, - мужчина отступает на один шаг, возвращая дверному проему былую ширину.
Послушно следую к выходу, с опаской поглядывая на мужчину.
Он шествует немного позади меня, почти рядом. Шаг в сторону – схватит и прибьет. Наверняка прибьет…
Поднимаю голову, стремясь увидеть что-то кроме его рук, и задаю интересующий вопрос:
– Куда мы идем?
– Мне не велено говорить, - монотонный голос охранника отрезвляет. Озарение, девочка с апельсинами – все кажется наваждением. Возвращается реальная жизнь. И она совсем не безоблачна и прекрасна. Она такая, какая есть. Потому и реальная.
Спускаясь по лестнице, мы проходим через все фойе. Ищу глазами Марлену, но столовая и коридоры пусты. Все вымерло.
Перед тяжелой дверью останавливаемся. Тонкий луч света из маленького окошка сверху – единственное освещение. Охранник замирает, выуживая откуда-то из темноты куртку, которую протягивает мне.
– Наденьте.
Вещь явно не моя. Слишком большая – можно завернуть несколько таких как я, тяжелая, серая, теплая. Очень теплая.
– Туфли, - мужчина двигает ко мне подготовленные кожаные ботинки с разноцветными шнурками. Длинными и яркими. Мой наряд будет самым экстравагантным в городе. Пижама, куртка и ботинки. Белла - законодательница мод…
Плевать.
Убедившись что я закончила с переодеваниями, Эммет распахивает перед моим лицом пресловутую дверь.
Пять черно-белых ступенек. Маленькая веранда.
Черный вход. Ровно две недели назад именно отсюда я впервые проникла в мрачную обитель Каллена.
И, похоже, сейчас навсегда её покину.
Дождик действительно усилился. Дрожь неожиданно пробивает тело. Но не от холода, нет. От ожидания встречи. Скоро я увижу мужа.
…И это будет последним, что я увижу в этой жизни.
Эммет ступает на шаг назад, говоря мне идти точно прямо.
Отрываю глаза от земли и вижу очень кстати припаркованный здесь бирюзовый «Бентли». Его салон, бывший ранее моим спасением, теперь мой катафалк.