Успокой моё сердце
Шрифт:
Глаза Каллена раскрываются, голова поворачивается ко мне.
– Насколько? – вопрос задан с безразличной интонацией, но поблескивающие малахиты намекают, что все не так просто.
Пару секунд раздумываю над ответом.
– Насколько понадобится.
Вздыхая, Эдвард занимает прежнюю позицию, откидываясь на спинку кресла.
Тоже замолкаю. Есть ли смысл что-нибудь говорить?
Смотрю на Джерома. На мельчайшие детали его лица. Ищу что-то… сама не знаю, что. Попросту не могу оторваться. И не хочу.
–
Медленно качаю головой, даже не думая о таком варианте. Вчера я ушла. Что из этого получилось, можно наблюдать сегодня. Утешает лишь мысль, что теперь с малышом все будет хорошо. Я никому и никогда более не позволю его обидеть.
– У меня есть право остаться, - я бормочу, не до конца уверенная в своей правоте, но яро желающая получить эту самую веру. На какую гору мне за ней отправляться? Какие океаны переплывать?
Тонкими паутинными ниточками молчание пронзает помещение. Снова.
Закрываю глаза, подумывая над тем, чтобы ещё немного подремать с мальчиком. Тепло, выделяемое его телом и моим собственным, способствует расслаблению.
Я слышу тихонькое поскрипывание ковролина. Приоткрываю один глаз, следя за происходящим.
Эдвард, поднявшись с кресла, почти вплотную подступает к окну. Чересчур внимательно, почти зачарованно смотрит на снежинки, кружащиеся за толстыми стеклами.
Его губы трогает подобие печальной улыбки.
– Зима – лучшая пора года, - произносит он. Теперь бархатный баритон кажется частью образовавшейся тишины.
– Зимой холодно, - не соглашаюсь, подтягивая повыше край одеяла.
– Холод меньшее из всех зол, Белла, - качает головой Эдвард. Его палец описывает круг по ровной оконной поверхности.
– Сутки там – и ваше мнение изменится, - бормочу я.
– Сутки - это слишком мало.
– При минус двадцать достаточно.
– Даже при минус сорок.
Я не вижу смысла продолжать этот разговор. Но и спать тоже. Сладостная усталость отпустила, Каллен спугнул её.
– Зимой все белое, - видимо, продолжая начатую ранее тему, говорит мужчина. – Белый – прекрасный цвет.
Он оборачивается, всматриваясь в мое лицо.
– Белый – цвет чистоты и невинности.
Чистота и невинность? Глаза цепляют бесконечное белое марево, повисшее из-за цвета мебели в детской. Получается, этот цвет выбран неспроста?
– Стены?.. – пробую задать интересующий вопрос.
– …а ещё неконфликтный. Никакой конфликтности, - Каллен вздыхает, отворачиваясь обратно. Улыбка пропадает с его лица. Оно разом становится сосредоточенным и где-то в глубине – грустным.
Минута тянется за минутой, а Эдвард не двигается с места. Даже дышит беззвучно.
Раздумывая над его словами, глажу малыша. Мысленно проговариваю все то, что чувствую
– Белла, - второй раз за последние десять минут слышу свое имя от Каллена. Нечасто на меня обрушивается такая удача.
Обращаюсь во внимание, хотя руку с плечика Джерри никуда не убираю.
Малахиты направлены на меня. В них нет никакой агрессии или любых чувств, хоть отдаленно на неё похожих. Имеется лишь капля недоверия и серьезность, залившая собой все и вся.
– Подойди ко мне, - просит Эдвард. Возможно, это был приказ, но интонация, с коей произнесена эта фраза, с повелительной никак не вяжется.
Замираю в нерешительности, раздумывая, что делать.
– Пожалуйста, - выдыхает мой похититель. Тихо, очень тихо. Но слышно.
Сегодня с утра я услышала, что никогда и ни при каких обстоятельствах этот человек не будет говорить мне «пожалуйста». Но теперь он…игнорирует собственные принципы. Очень кстати вспоминается и то, что это уже не впервые. В ту ночь, когда я нашла его в коридоре, после падения сосны, он тоже просил меня с использованием perfavore.
Эдвард так же переживает, как и я. Последние камушки самоконтроля рассыпались и превратились в пыль. Напускное спокойствие испарилось, уступив место истинному эмоциональному состоянию.
Набираясь решимости все же подняться, с величайшей осторожностью, не тревожа Джерома, я выбираюсь из-под теплого одеяла. Нижней части моего костюма нет – Марлена, видимо, унесла сушить, пока я спала. Поэтому надевать нечего. Ну и ладно.
Делаю несколько несмелых шагов по направлению к Каленну, который следит за мной краем глаза. Основное же его внимание уделено окну.
Когда я оказываюсь достаточно близко, Эдвард оборачивается.
– Садись.
Белое кресло мягкое и теплое. Не одеяло, конечно, но тоже вполне сойдет.
Совершенно неожиданно Каллен, подступая на шаг ближе ко мне, присаживается рядом.
Его взгляд окидывает мое лицо, давая возможность заглянуть чуть глубже в малахиты, чем раньше. Увидеть что-то, чего раньше видеть было не позволено.
– Какое твое желание? – негромко спрашивает он.
Хмурюсь.
Желание?..
Видя мою непонятливость, мужчина уточняет:
– Я исполню любое твое желание, Белла.
Фраза не слишком приятная. Особенно если вспомнить, что последний раз я слышала такое от Маркуса.
– О чем ты?.. – я откровенно ничего не понимаю. Эдвард меняет свои образы, как некоторые женщины платья в гардеробе. Я не успеваю за ним.
– Желание в обмен на обещание.
Обещание?..
– …я исполняю его, а ты делаешь так, чтобы Джером к тебе не привязывался.
Резко выдыхаю, когда слышу подобное. Что-то очень острое больно колет в груди. Почти пронзает.