Успокой моё сердце
Шрифт:
Убираю мешающие пряди с лица, откидывая их за спину.
На протяжении всей процедуры успокоения, Эдвард не сводит с меня глаз. Словно стервятник…
Робко смотрю на него исподлобья, не зная, чего следует ожидать.
– Все? – нетерпеливо зовет мужчина.
Поспешно киваю.
– Возвращайся к себе.
Я вздрагиваю, словно плетью огретая этой фразой.
– Не надо…
– Иди к себе в спальню, - четко проговаривая каждое слово, повторяет он.
– Эдвард, пожалуйста, - заглядываю в сияющие малахиты, понимая,
По лицу мужчины пробегает тень.
– Через полчаса я приду к тебе, - нехотя объявляет он, смотря куда угодно, кроме моего лица, - а пока не высовывайся.
С тяжелым сердцем приходится согласиться. А был ли у меня другой вариант?
Убирая руки, Эдвард позволяет мне покинуть импровизированную тюрьму. Я направляюсь к двери спальни как можно медленнее, ленивее. Отчаянно ловлю каждый звук, собирающийся пролететь мимо.
Но ничего не происходит. Слышу лишь удаляющиеся шаги мужчин. Более тяжелые, размеренные – охраны, более быстрые, яростные – Каллена.
Надеюсь, в этот раз он тоже сдержит свое обещание и сообщит мне, что с Джеромом. О большем не прошу…
*
Ранее нравившаяся, почти полюбившаяся спальня сейчас кажется тюрьмой. Четыре немые стены, выкрашенные в неконфликтный кофейный цвет сводят с ума. Шторы, кресла, ковер, кровать, на которой сижу. Сижу… Ничего не делаю, просто сижу сложа руки. Это – худшая из пыток.
Сознание разрывают мысли о малыше. Отчетливо вижу его молящий взгляд с набухающими слезами, его подрагивающие губки, пухлые бледные щечки и светлые волосы. Портрет мальчика проникает глубоко внутрь, не оставляя ни единого шанса отказаться от подобных мыслей.
Наверное, со стороны это напоминает мазохизм. Я сама себя накручиваю, пугаю, довожу до грани…
Резко поднимаюсь, осознавая, что больше не могу коротать время в таком положении. Точно рехнусь.
Меряю помещение шагами. Каждый шаг – новая мысль.
На одной из них Джером, гуляющий в саду около дома и нюхающий благоухающие розочки. Он не знает, что его ищут. Не знает, что мы волнуемся. Он просто любуется цветочками и вдыхает их аромат.
Вот на крыльцо выходит Марлена. Её лицо напряжено, глаза выискивают малыша.
Найдя его, женщина что-то громко кричит за спину. Джерри пугается. Громкого крика, безумных взглядом, топота множества ног, спешащих на лужайку, чтобы изловить его, как непослушную собачонку. Мой мальчик кидается в сторону ограждения. Каменного забора, где уже был не так давно.
Только вот теперь он один. Теперь, когда слышен хруст, мой малыш ничего не может сделать… Сосна, с душераздирающим свистом падает вниз…
Я вскрикиваю, закрывая лицо ладонями. Ужасная картинка будоражит воображения не хуже заправского кошмара. Только вот теперь в главной роли вовсе не Джеймс и Маркус. Теперь не я должна бояться. Теперь мне ничего
Задыхаюсь от чересчур живого варианта происходящего. Он не отпускает. Скачет перед глазами, завлекает, заманивает…
Подхожу почти вплотную к окнам. Кажется, даже готова их выбить. Слишком жарко. Слишком страшно. Слишком тесно.
Если в ближайшее время не окажусь на воздухе, потеряю сознание…
С некоторым запозданием обнаруживаю ручку. Балкон. У меня есть балкон!
Я опускаю выпирающую детальпластика, стремясь поскорее вздохнуть полной грудью. Торопливо ступаю по холодным плиткам босиком, не слишком задумываясь о том, что могу подхватить простуду.
Поспешно цепляясь ладонями за бортик ограды, я делаю несколько рваных и торопливых вздохов. Проникая в легкие, ледяной воздух больно щиплет их.
На улице зима, Белла.
На улице мороз.
…А ты стоишь здесь в легкой одежде, босиком, без куртки.
Случись это на пару недель раньше, наверное, я сошла бы с ума. Продала бы себя, Родину, родителей – кого угодно – за тепло. За теплый угол, чай и плед. Но сейчас нет. Сейчас я бы обменяла все то же самое, включая само тепло, на то, чтобы белокурое создание оказалось рядом в целости и сохранности.
Джером – центр моего мироздания. Как несправедливо, что понимаю это лишь теперь.
– А ну-ка внутрь, - услышав посторонний голос, я испуганно оборачиваюсь. Правда место первому чувству мгновенно уступает другое. Обратное.
– Эдвард… - не замечая ничего вокруг, кроме мужчины, возвращаюсь в комнату. Освобождая проход, Каллен дает мне пройти.
– Одевайся.
В голосе явно слышится спешка и волнение.
Непонимающе смотрю на него, желая объяснения. Самого простого.
– Я считаю до трех и ухожу без тебя, - зажмуриваясь, рычит мой похититель.
Ладно. К черту объяснения.
Я кидаюсь к шкафу, с невероятной, что в моем положении и вообще в моем случае редкость, скоростью, надевая недостающие элементы одежды.
Запахиваю пальто как раз в тот момент, когда губы мужчины, одетого как раз мне в тон, произносят «три».
Грубо хватая меня за руку, Эдвард почти бегом проходит по коридорам в направлении черного выхода.
На этот раз тяжеленная дверь не успевает даже как следует распахнуться, а я уже снаружи.
Проволочив меня по ступенькам, Каллен отпускает мою руку.
У крыльца стоят восемь мужчин. Смоляные плащи и коротко стриженые волосы мгновенно дают ответ, кто они.
– Двое с Северной части, двое с Восточной, - не успев даже как следует приблизиться к ним, отдает распоряжение Эдвард, - двое с Южной и двое с Центральной.
Коротко кивнув, охрана оповещает о своей готовности.
– При обнаружении мальчика немедленно со мной связаться.
Вторая партия кивков. Никто не произносит ни слова.
– Приступайте.
Отпуская быстро расходящихся мужчин в черном, Каллен оглядывается на меня.