Уссурийск
Шрифт:
– Так что же, выходит, полковник Амриев сам что-то напутал.
– Какой ещё Амриев?
– Да полковник, из вашей правительственной связи.
– Ну, и что он там напутал?
– Он рассказывал мне, что в ваших частях солдаты и офицеры ходят на службе в гражданской одежде, что они друг к другу обращаются не по уставу, а несколько изысканно вежливыми обращениями.
Не обращая внимания на смех Гольцева, Мурат продолжал:
– И это ещё не всё. Он говорил, что у вас все офицеры коммунисты, а среди рядового состава шестьдесят, а то и семьдесят процентов из них имеют высшее
– Во, даёшь! Ты шутник или же действительно нарвался на сказочника. Ты что, в армейские сказки веришь?
– Да-а, теперь мне не до шуток. Амриев морочил мне голову полчаса, а теперь мне хватило и пяти минут, чтобы понять, что я слушал из его уст красивую сказку. Получается, что он мне врал! Как он мог? Он же офицер, полковник, да ещё фронтовик!
– А ты знаешь, кого у нас называют сказочниками? Политработников! Они это могут. Кстати, я не коммунист хоть и офицер. А он, значит, говорил тебе, что у нас все офицеры обязательно коммунисты? Ну и брехло же этот твой Амриев! Но ладно пошли, а то время не ждёт.
– Пошли! А ты знаешь, ведь полковник Амриев политработник. Он мне сам сказал об этом.
Столовая полка правительственной связи КГБ представляла собой одноэтажное здание. Широкие двухстворчатые входные двери, не плотно закрывавшиеся, в своей нижней части были исполосованы чёрными неровными мазками, оставленными от многочисленных пинков солдатских сапог. Место в дверях, где был встроен врезной замок, создавало впечатление, будто раз в квартал, а то и чаще грубым способом неумелого мастера меняли эти замки на новые. Тёмное фойе хорошо скрывало давно не мытые стёкла на окнах и такие же не чистые стены. Потолочные светильники с шарообразными плафонами давно и надёжно исполняли роль аэродромов для многочисленных мух. Около одной трети матовых плафонов на светильниках отсутствовало. Поэтому не только лампочки были лишены защиты, но и крылатые насекомые были лишены этой части их взлётно-посадочных полигонов.
До завтрака личного состава полка оставалось более получаса. Поэтому в столовой находились только дежурные по полку, столовой, автопарку и лица кухонного наряда. Обеденные солдатские столы вытянулись в колонну по три. Мурат впервые видел такие длинные столы, рассчитанные каждый на десять человек. В качестве стульев служили деревянные цельные лавки, которые крепились к столам с его обеих сторон. Таким образом, с обеих сторон каждого стола могли разместиться по пять человек. Серый зал с тусклым освещением и с совершенно не аппетитным запахом, исходящим из варочного цеха, одерживали неоспоримую победу над желанием приятно утолить голод. Проёмы окон были оборудованы держателями для карнизов, которые видимо давно покинули свой пост вместе со шторами. Но возможно, штор никогда и не было здесь, а если и были, то, наверное, должны были бы сгореть от стыда за грязные стёкла на окнах и облупившуюся на них краску.
Слева от входа в зал, у стены с интервалом в три шага стояли два квадратных стола. Один из них был оккупирован дежурным по автопарку, а за другим расположился дежурный по полку. Туда же, к своему дежурному направился его помощник, а за ним и Муратбаев. Лейтенант Гольцев, небрежно положив фуражку на подоконник,
– Садись!
И уже обращаясь к дежурному, пренебрегая уставом, сидя доложил:
– Товарищ капитан! Вот, прибыл к нам служить лейтенант Муратбаев. Его документы я проверил, всё в порядке.
Дежурный, всё это время, разглядывая молодого офицера пограничника, вместо приветствия изрёк:
– А я думаю, неужели граница передвинулась к нашей части на столько, что пограничники дозором стали проходить через нашу столовую.
Муратбаев не замедлил ожидание старшего. Он, отдав капитану воинскую честь, представился:
– Товарищ капитан! Лейтенант Муратбаев, прибыл для прохождения действительной военной службы!
Не меняя сидячей позы, капитан неспешно продолжил свою тему разговора:
– Молодец! А ты что, границу здесь будешь охранять или связь давать?
– Я прибыл на должность политработника подразделения.
– А-а, вон оно что! – протянул дежурный и добавил:
– Ну, ладно, всё равно садись, позавтракаем.
Мурат аккуратно положил свою фуражку на давно не мытый подоконник и сел на свободный стул. Хитро поглядывая то на Мурата, то на капитана Гольцев проговорил:
– Так ты оказывается тоже сказочник? Только не обижайся. Не каждого политработника так называют. Есть у нас среди политработников и комиссары. Они, комиссары – уважаемые у нас люди.
Два солдата, видимо из числа наряда по столовой, направляясь к столу, за которым сидели офицеры, несли на руках тарелки с завтраком. Когда воины ставили принесённое на стол, Мурат обратил своё внимание на то, что тарелками служили алюминиевые миски тёмного цвета, а руки тех, кто были в роли официантов, мало отличались цветом от мисок. Неловко расставляя миски, один из солдат случайно обмакнул кончик своего указательного пальца в содержимое посуды. Как бы, не веря тому, что расставленное на столе принесено для них – офицеров, Муратбаев тихо спросил Гольцева:
– А это что, для нас?
– А для кого ещё? – ответил вопросом помощник дежурного.
– Понял! Мне кажется, у солдата палец больной, – сказал Мурат, вспомнив анекдот, имея в виду солдатский палец в миске капитана.
– На счёт пальца не понял, – пожелал выяснить дежурный, который, не поднимая головы, делал какую-то запись в журнале контроля.
– Да так, просто. Есть такой анекдот.
– Ну, так рассказывай, – подбодрил лейтенанта капитан, отправляя первую ложку съестного себе в рот.
«По-моему, болтнул лишнего», – подумал Мурат и, не видя возможности к отступлению, приступил к изложению анекдота:
– Официант, держа палец в тарелке с супом, ставит его на стол клиенту. Клиент, заказавший суп спрашивает его: «А почему вы держите свой палец в моём супе?». Тот отвечает: «У меня палец болит, а доктор сказал держать его в тепле. Вот я и опустил его в ваш тёплый суп». Посетитель возмущённо говорит: «Так ты свой палец себе в задницу засунул бы!». Официант спокойно отвечает: «А я так и делаю когда иду обратно».