Уста и чаша
Шрифт:
— Mais oi, — сказал иностранный гость, оборачиваясь к нему. — Est ce qe? Qi donc?
Но джентльмен с шишковатым лбом, очевидно выложив в данную минуту все, что скрывалось за этими шишками, не произнес больше ни слова.
— Я спрашивал вас, — продолжал мистер Подснеп, перехватив нить разговора, — не заметили ли вы на наших улицах, как говорят у нас, или па нашем «pave», как сказали бы у вас, каких-либо признаков…
Иностранный гость, вооружившись терпением, вежливо извинился:
— Но что такое «признаки»?
— Знаки! — объяснил мистер Подснеп. — Указания, понимаете ли. Видимые следы.
— Ах, так! Следи уошади? — осведомился иностранный гость.
— Мы произносим "лошадь", — снисходительно сказал мистер Подснеп. — У нас в Англии, в Angleterre, в Англии, мы произносим «л» и говорим «лошадь». Одни только низшие классы произносят неправильно.
— Pardon, — сказал иностранный гость, — я всегда ошибаюсь.
— Наш язык, — милостиво произнес мистер Подснеп, сознавая, что сам он никогда не ошибается, — очень сложен. У нас богатый язык, он очень труден для иностранцев. Я не настаиваю на своем вопросе.
Но тут джентльмен с шишковатым лбом, желая довести дело до конца, опять начал, словно одержимый: "Эс-ке?.." — и опять замолчал.
— Мой вопрос относится к нашей конституции, сэр, — объяснил мистер Подснеп с достоинством, подобающим хозяину страны. — Мы, англичане, гордимся нашей конституцией, сэр. Конституция нам дана самим Провидением. Ни одна страна не пользуется таким покровительством свыше, как Англия.
— А как же други стран? — начал было гость, но тут мистер Подснеп опять его поправил.
— Мы не говорим «други», мы говорим «другие»; буква «е» у нас произносится, знаете ли (все еще благосклонно). И не «стран», а «страны».
— А други… а другие страны? — спросил гость. — Как же они?
— Они устраиваются как могут, — возразил мистер Подснеп, важно качая головой, — устраиваются как могут, должен вам заметить, к величайшему моему прискорбию.
— Провидение поступило довольно пристрастно, — с улыбкой заметил иностранный гость, — ведь расстояние между нашими странами совсем не так велико.
— Без сомнения, — согласился мистер Подснеп. — Но что делать. Такова Судьба Страны. Этот остров благословен свыше, сэр; он составляет исключение среди других стран, как, например… ну, мало ли какие есть страны. Если бы тут присутствовали одни только англичане, — прибавил мистер Подснеп и, оглянувшись на своих компатриотов, продолжал торжественно развивать свою мысль насчет того, что "в характере англичанина скромность, независимость, чувство ответственности, невозмутимость сочетаются с отсутствием всего того, что могло бы вызвать краску на щеках молодой особы, и что такого сочетания мы напрасно будем искать у других народов земного шара".
После этого коротенького резюме краска бросилась в лицо мистеру Подснепу при одной мысли об отдаленной возможности, что в какой бы то ни было стране может найтись гражданин, претендующий на все эти достоинства, и привычным взмахом правой руки он отбросил в небытие всю остальную Европу, а за нею и всю Азию, Африку и Америку.
Для слушателей был весьма поучителен этот словесный поединок, а мистер Подснеп, почувствовав, что он сегодня в ударе, как никогда, просиял улыбкой и сделался крайне словоохотлив.
— Вениринг, не слыхали ли вы чего-нибудь новенького о счастливом наследнике? — спросил он.
— Только то, что он уже вступил во владение наследством, — ответил Вениринг. — Я слышал, что теперь его называют "Золотым Мусорщиком". Кажется, я уже говорил вам, что та молодая особа, жених которой погиб, приходится дочерью одному из моих служащих?
— Да, говорили, — и, кстати, я был бы вам весьма признателен, если бы вы нам еще раз все это рассказали; это очень и очень любопытное совпадение: любопытно то, что первое сообщение о мертвом теле было принесено прямо к вашему столу (за которым сидел и я), но любопытно и то, что ваш служащий имеет к этому такое близкое отношение. Просто расскажите нам, что знаете, вот и все!
Вениринг не только согласен, но даже рад, — он так преуспел и возвысился в общественном мнении благодаря делу об убийстве Гармона, что приобрел себе не менее десятка новых закадычных друзей. Действительно, еще одна такая удача — и ему, пожалуй, не останется ничего более желать в этом отношении. И вот, обращаясь к тому из соседей по столу, которого наиболее желательно завербовать, в то время как миссис Вениринг старается около следующего по порядку, Вениринг нырнул в воды повествования и минут через двадцать вынырнул на поверхность, держа в объятиях директора банка. Миссис Вениринг тоже успела нырнуть, охотясь за богатым судовым маклером, и благополучно вытащила его на берег за волосы. После чего миссис Вениринг пришлось рассказать более широкому кругу слушателей, что она виделась с этой девушкой и что девушка, в самом деле, недурна собой и даже вполне презентабельна (если, конечно, принять во внимание, из какого она круга). Миссис Вениринг, рассказывая, так успешно манипулирует всеми восемью орлиными пальцами и всеми надетыми на них перстнями, чnо подцепляет плывущего по течению генерала с семейством (женой и дочерью) и не только успевает разжечь угасшее в них оживление, но и завязать с ними тесную дружбу — и все это за один только час.
Хотя мистер Подснеп, вообще говоря, отнесся бы весьма неодобрительно к разговорам о выловленных из реки трупах, как совершенно неподходящим для ушей "молодой особы", на этот раз он, если можно так выразиться, участвует в деле и пользуется прибылью на правах пайщика. А так как дивиденды выплачиваются немедленно, — иными словами, гости уже не взирают уныло и безмолвно на ведерки с шампанским, — то мистер Подснеп совершенно доволен.
И вот, паровая ванна из бараньей ноги совсем готова и отзывается слегка дичью, и кофе и даже пирожным, а там являются и купальщики, однако не прежде, чем за нотным пюпитром утверждается почти незаметный автомат, весьма похожий на узника, заключенного в темницу розового дерева. И кто еще так очарователен и больше подходит друг к другу, как не супруги Лэмл: он сплошной блеск, она — сплошная грация и томность, — оба блистают в разговоре, время от времени обмениваясь взглядами, словно партнеры за карточным столом, вдвоем ведущие игру против всей Англии.
Среди купальщиков очень немного молодежи, но ее совсем нет (за исключением молодой особы) в ассортименте Подснепов. Лысые купальщики, скрестив руки, беседуют с мистером Подснепом на предкаминном ковре; купальщики с бакенбардами, держа шляпу в руке, гоняют на корде вокруг миссис Подснеп, после чего удаляются вспять; бродячие купальщики разгуливают по комнатам, заглядывая в декоративные шкатулки и вазы, словно подозревают Подснепов в воровстве и надеются найти свою пропажу на дне какой-нибудь вазы; прекрасные купальщицы сидят по стенам, поглядывая одна на другую и демонстрируя мраморные плечи.