Уста и чаша
Шрифт:
Джон Роксмит прочел вслух свои записи. Все они были насчет нового дома. Смета обойщика — столько-то. Смета на мебель — столько-то. Обстановка служебных помещений — столько-то. Каретнику — столько-то. Конскому барышнику — столько-то. За упряжь — столько-то. Золотых дел мастеру столько-то. Общий итог — столько-то. Потом пошли письма. Согласие мистера Боффина от такого-то числа, о том-то и том-то. Несогласие на просьбу мистера Боффина от такого-то числа насчет того-то и того-то. Письмо относительно проекта мистера Боффнна, полученного такого-то числа, о том-то. Все очень кратко и последовательно.
— Образцовый порядок! — сказал мистер Боффин, постукивая пальцем по каждой заметке, словно отбивая такт. — И как это вы устраиваетесь с чернилами, просто не понимаю: на вас ни пятнышка нет. А теперь насчет писем. Давайте попробуем написать письмо, — предложил мистер Боффин, потирая руки и сияя от восторга, как ребенок.
— Кому оно должно быть адресовано, мистер Боффин?
— Да кому угодно. Хоть вам самим.
Мистер Роксмит быстро написал и прочел вслух:
— "Мистер Боффин свидетельствует свое почтение мистеру Джону Роксмиту и сообщает, что принял решение испытать его в той должности, которую он желал бы занять. Мистер Боффин, ссылаясь на слова самого мистера Роксмита, откладывает рассмотрение вопроса о жалованье на неопределенный срок. Само собой разумеется, что мистер Боффин не берет на себя никаких обязательств в этом смысле. Остается добавить, что мистер Боффин, полагаясь на слово мистера Роксмита, надеется на его честность и преданность. Мистеру Джону Роксмиту предлагается немедля приступить к своим обязанностям".
— Ах, Нодди, вот это так письмо! — воскликнула миссис Боффин, хлопая в ладоши.
Мистер Боффин был не менее восхищен: говоря по правде, в глубине души он считал и самое письмо и ту ловкость, с которой оно было написано, весьма замечательным проявлением человеческой изобретательности.
— И вот что я тебе скажу, миленький мой, — начала миссис Боффин, если ты не договоришься сразу с мистером Роксмитом и будешь сам лезть во все, что не про тебя писано, так тебя кондрашка хватит, не говоря уже о том, что все белье будет в чернилах и сердце мое разобьется.
За такие мудрые речи мистер Боффин поцеловал свою супругу, а после того, поздравив Джона Роксмита с его блестящими успехами, пожал ему руку в залог новых отношений между ними. Миссис Боффин тоже подала ему руку.
— А теперь, Роксмит, надо вам хоть немного познакомиться с нашими делами, — сказал мистер Боффин, который по своей прямоте думал, что обязан выказать человеку доверие, если тот хоть пять минут прослужил у него. — Я уже говорил вам, когда мы с вами познакомились, или, лучше сказать, когда вы со мной познакомились, что миссис Боффнн намерена устроить все по моде, только я еще сам не знал, как далеко мы зайдем. Так вот, миссис Боффин одержала верх, и мы теперь должны устраиваться как нельзя моднее.
— Я так и полагал, сэр, судя по расходам на новое обзаведение, отвечал Джон Роксмит.
— Да, — сказал мистер Боффин. — Это будет что-то из ряда вон. Как раз кстати мой литературный человек говорил мне, что дом, к которому он, можно сказать, имеет отношение… в котором он заинтересован…
— Как владелец? — спросил Джон Роксмит.
— Нет, не совсем так, — отвечал мистер Боффин, — а что-то вроде родственных отношений.
— Просто участие, — подсказал Джон Роксмит.
— Да, может быть, — согласился мистер Боффин. — Как бы ни было, он говорил мне, что на доме висит объявление: "Сей весьма аристократический особняк продается или сдается внаймы". Мы с миссис Боффин ездили смотреть его, нашли, что он весьма аристократичен (хотя немножко и скучноват, но это, в сущности, одно и то же), и купили его. Мой литературный человек по дружбе ударился в поэзию и прочел нам прелесть какие стихи на этот случай: в них он поздравляет миссис Боффин с тем, что ей теперь принадлежит… как это, душа моя?
Миссис Боффин отвечала:
Чертог, чертог веселья полон *,
А залы, залы светом залиты.
— Вот именно. Тем ловчей получается, что в доме и правда есть два зала, с парадного хода и со двора; есть еще и помещение для прислуги. А кроме того, он нам прочел очень недурные стишки насчет того, что ежели миссис Боффин взгрустнется в новом доме, так он всегда готов прийти на помощь и ее развеселить. У миссис Боффин замечательная память. Ты не прочтешь нам эти стихи, душа моя?
Миссис Боффин согласилась и без единой ошибки прочла стихи, в которых было сделано такое любезное предложение — прочла точно так, как она их слышала: Как плакала дева *, я вам спою, миссис Боффин Когда погибла любовь, И как она угасла навек, миссис Боффин, Чтоб не проснуться вновь. Спою вам о том, с разрешения мистера Боффина, как убит был герой, А конь прискакал домой, И если до слез мой тронет рассказ, за что прошу прощения у мистера Боффина, Гитарой утешу вас.
— Точка в точку правильно! — сказал мистер Боффин. — Мне особенно нравится то, что в этих стихах так кстати упомянуты мы оба.
Стихи произвели впечатление и на секретаря: он, видимо, был удивлен, что очень польстило мистеру Боффину и еще более утвердило его в высоком мнении о достоинстве этих стихов.
— Понимаете ли, Роксмит, — продолжал он, — мой литературный человек на деревянной ноге вообще завистлив. Так вот, я уже надумал, как это поудобнее устроить, чтобы Вегг вам не завидовал: вы держитесь своей части, а он будет держаться своей.
— Господи! — воскликнула миссис Боффин. — А я так думаю, что на свете всем места хватит!
— Так оно и есть, душа моя, когда мы не занимаемся литературой, сказал мистер Воффин. — А когда занимаемся, получается наоборот. И мне не надо забывать, что я нанял Вегга тогда, когда у меня еще и мысли не было о моде или о том, чтобы оставить «Приют». Дать ему почувствовать обиду было бы непорядочно с моей стороны, как будто мне голову вскружили эти залы, залитые светом. От чего боже сохрани! Роксмит, что вы скажете насчет того, чтобы жить в доме?
— В этом доме?
— Нет, нет. Насчет этого дома у меня другие планы. А в новом доме?
— Пусть будет, как вам угодно, мистер Боффин. Я вполне в вашем распоряжении. Вы знаете, где я живу в настоящее время.
— Ну что ж! — сказал мистер Боффин, подумав. — Предположим, на время вы останетесь там же, а после мы решим. Вы ведь сразу начнете заниматься всем, что делается в новом доме?
— С удовольствием. Я начну сегодня же. Вы мне сообщите адрес?
Мистер Боффин сказал адрес, и секретарь записал его в книжечку. Миссис Боффин воспользовалась случаем и, пока он был этим занят, постаралась как следует рассмотреть его лицо. Впечатление было в его пользу, потому что она украдкой кивнула мистеру Боффину: "Он мне нравится".
— Я сейчас же загляну, все ли там в порядке, мистер Боффин.
— Благодарю вас. Но раз вы уже здесь, не хотите ли осмотреть «Приют»?
— Очень буду рад. Мне столько пришлось о нем слышать.
— Идемте! — сказал мистер Боффин. И они вдвоем с миссис Боффин пошли вперед.
Мрачный дом, этот «Приют», и по его убожеству видно, что все то время, пока он прозывался Гармоновой тюрьмой, им владел скряга. Жалкие остатки краски, жалкие остатки обоев на стенах, остатки мебели, скудные следы человеческой жизни. Что построено человеком для человека, должно, как и создания природы, выполнять свое назначение или гибнуть. Этот старый дом так и пропал даром, оттого что в нем не жили, износившись гораздо скорее, чем если бы в нем жили, — в двадцать раз скорее.