Усталая смерть
Шрифт:
— Доктор в машине. Он свое дело сделал, ждет, когда труп отправят в морг. Здесь ему несподручно делать вскрытие, — шутил Сухоруков.
— Рано он рукава опустил. Иди за ним, пусть поднимется с нами на всякий случай.
— Она должна быть дома,— уверенно заявил лейтенант из «наружки».
— Проверим. А своему начальству докладывать будешь?
— Мы не открывали официального дела. Я так думаю, что вся эта каша вам достанется, а мы сделаем вам официальный запрос по материалам дела.
— Понятно. Не хотите официально признать
Они поднялись на шестой этаж. Целая делегация во главе с майором Марецким.
На звонки никто не отвечал. Марецкий вопросительно глянул на Задорину.
— Что скажет прокуратура?
— Будем ломать. Но сначала понятых вызовите. Марецкий глянул на дверь.
— Думаю, мы и без слесарей справимся. Алик, глянь-ка на замок. Не поврежден ли?
Женщина лежала на кровати. Все постельное белье было залито кровью. Шелковый халат распахнут, и под ним обнаженное тело. На шее глубокий порез с правой стороны. На ковре валялась опасная бритва, тоже окровавленная.
— Ну вот, Виктор Николаевич, а ты решил, что твоя работа закончена. Приступай,— тихо сказал
Марецкий и покинул комнату, выводя под руку Задорину. — Всех прошу выйти на лестничную клетку, пока криминалист не закончит свою работу. Давай, Алик.
Квартира состояла из четырех комнат и выглядела как антикварный магазин. Задорина и Марецкий уединились на кухне.
— Ну что, Ксения, кажется, нам крупно повезло. Свалилось на голову двойное убийство. Просветов пока нет.
— Ты всегда паникуешь, Степа. У страха глаза велики. Вспомни, у тебя и похлеще этого случаи бывали. Ничего, справлялись. Потихонечку, ниточка за ниточку и вытягивали.
— Сейчас здесь закончим и поедем на Петровку. Есть у нас там мой коллега, подполковник Крюков. Он сейчас работает над сходным случаем. Деталей я не знаю, но мы часто консультируемся друг с другом. Делимся опытом. Толковый мужик. Боюсь, что наши дорожки схлестнулись.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы сейчас сделаем одну вещь. Дай только я в чувство приду. Если эксперимент пройдет, то значит, мы отбиваем хлеб у Крюкова.
— Загадками говоришь.
— Нет, Ксеня, я еще не успел переварить тот кусок, что мы откусили.
— Может, мне выйти и оставить тебя одного? Иногда это полезно.
— Нет-нет. Ты меня поддерживаешь, а не мешаешь.
— И на том спасибо.
Марецкий закурил, посмотрел в окно, где светило солнышко, сделал несколько затяжек и встал.
— Пойдем. Я так думаю, что сейчас мы кое-что найдем. Стопроцентной уверенности нет, но волнение — как у школьника на экзамене.
Они вышли на лестничную клетку, где устроили курилку нужные и ненужные люди. Даже новые появились. Сухоруков представил:
— Вот, Степан Яковлевич. Начальник двадцать шестого отделения подполковник Лепехин и участковый инспектор старший лейтенант Диких.
— Майор Марецкий. Петровка, отдел по раскрытию особо тяжких преступлений. Вы извините, но мы с вами позже поговорим. Вам придется сделать полную опись имущества, и, как я думаю, прокуратура опечатает квартиру, если в ней больше никто не прописан. — Марецкий кивнул капитану. — Идем с нами, Борис.
Они поднялись на один пролет выше, где находилось окно, выходящее во двор.
— А ну-ка, Боря, глянь-ка внимательно на батарею под подоконником. Если что-нибудь увидишь, то не трогай. Алик сам достанет при свидетелях.
Сухоруков присел на корточки и внимательно осмотрел радиатор отопления.
— Вижу, Степа. Скомканные резиновые перчатки. Хирургические, испачканные в крови.
— Вот и ладненько. Оставайся на охране объекта, а я пришлю к тебе Алика, как только он со своей пылью закончит.
Задорина была поражена проделанным фокусом.
— Пойдем, Ксения Михална, обратно на кухню. Они вернулись в квартиру.
— И что это означает, Степан?
— Две недели назад было совершено похожее убийство в районе площади Ильича. Погибла женщина. Жена главы администрации Ленинского района Подмосковья. Сам глава умер неделей раньше. Попал в автомобильную катастрофу. Подробностей я не знаю. Женщине было лет сорок семь. Примерно столько же, как сегодняшней покойнице. Дело ведет Денис Крюков. Той тоже перерезали горло опасной бритвой, предварительно оглушив и изнасиловав. Тогда ребята нашли перчатки убийцы, которые тот перед выходом из подъезда сунул между секциями батареи на этаже, где совершил убийство. Вот почему я решил проверить радиатор. Видишь, иногда полезно делиться с коллегами по работе. Вот почему я сказал, что мы у Крюкова хлеб отбираем. Нам надо ехать к нему.
— Значит, оперативную часть работы передадут ему?
— Не знаю. Как начальство прикажет. Дела точно объединят в одно производство, но с кем из нас тебе придется дальше работать, я не знаю.
— Жаль. Но я совсем не знаю Крюкова. А по идее ему, как первопроходцу, должны отдать дело. Таких, как вы, на одно не поставят. Слишком расточительно.
— Денис отличный опер. Он на Петровке давно, не то что я. Опытный, хладнокровный…
— Не уговаривай. Я знаю, чего ты стоишь. Ладно, но пока тебя никто не отстранял.
На кухне появился врач.
— Перерезана сонная артерия, Степа. Но сначала убийца треснул ее по голове. Похоже, тупым предметом, рассечения нет. Чем-то подручным. Алик сейчас проверяет. Женщина изнасилована, а потом уже ей чиркнули бритвой по шее. Очень профессионально. Порез неглубокий, но очень точный. Хирургическая работа.
— Все ясно, Виктор Николаич. Перевозку вызвали?
— Да. С минуты на минуту будет. Могу обоих забрать.
— Конечно. Фотограф закончил съемку?
— Алик отослал его в лабораторию и велел через час представить снимки.