Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Очень интересный проект с применением устной истории в области биографистики реализован филологами АлтГУ «Барнаул в воспоминаниях старожилов. XX век». Это издание изначально имело мемориальное назначение и было ориентировано на широкую читательскую аудиторию. Результатом опроса известных людей Барнаула, живущих и работающих в городе (именно в таком краеведческом смысле используется этнографический термин «старожилы»), является издание двух одноименных выпусков. В ходе реализации проекта были проведены беседы со знатными жителями города. Принцип отбора в качестве информаторов людей, отличившихся в общественной, научной, культурной и государственной жизни Барнаула, является вполне приемлемым и созвучен подходам американской устной истории, которая берет начало с опросов великих людей, в отличие от устной истории Европы, которая сфокусировалась на ощущениях «маленького» человека в истории.

Составители не позиционировали материалы опроса как устные исторические источники, хотя при сборе информации использовался метод устной истории. В отличие от устных историков, составители серьезно поработали с записанными текстами, стремясь, как сказано в аннотации, к тому, чтобы книга была написана живым, образным

языком. По словам руководителя проекта Л. М. Дмитриевой, «задача участников проекта заключалась в том, чтобы расширить исторические знания читателей, познакомить с интересными людьми и значимыми событиями» [73] . При такой форме публикации материалов, полученных путем опроса, составители фактически превратились в соавторов информантов. Такая форма публикации вполне допустима как популярное издание устных материалов. Она широко практикуется в журналистской работе и в краеведческих изданиях.

73

Барнаул в воспоминаниях старожилов. XX век. Ч. 2. Барнаул, 2007. С. 6.

Использование устных исторических источников в научных исследованиях и аналитической практике: проблемы и достижения

Второй путь использования устных исторических источников — это их введение в аналитические исторические исследования. Частью проблемы использования устных исторических источников в научных исследованиях и в академической практике является их интерпретация и источниковый анализ.

На начальной стадии занятия устной историей исследователь, как правило, использует устные исторические источники в качестве цитат — это цитирование-утверждение либо пересказ источника. Такой вариант распространен в школьных и студенческих исследованиях, а также в работах краеведов. Лишь со временем приходит умение работать с ними — анализировать, максимально используя всю информацию для реконструкции прошлого, извлекать латентную (скрытую) информацию; учитывать лингвистические, ментальные, аудиовизуальные и другие характеристики звукозаписи и транскрипта, давать внешнюю и внутреннюю критику источника.

Трудности использования устных исторических источников для научной интерпретации состоят в том, что любое документированное историческое интервью как качественный источник является отражением индивидуального опыта, субъективным конструированием социальной реальности, отличается лингвистическими нюансами, личностным взаимодействием. В силу этих особенностей материалы даже нескольких исторических интервью слабо поддаются систематизации и унификации и тем более не отвечают требованиям репрезентативности. В этом состоят трудности работы с устными историческими источниками. К ним не подходят традиционные методы обработки источников. Их невозможно выстроить в статистические ряды, вывести общие закономерности и тенденции, высчитать проценты и т. д. Большие трудности вызывают различия между устной речью и письменным текстом. В конструируемом в ходе интервью сюжете традиционное предметное поле — общество, как правило, является вторичным, а первичным — жизненный мир респондента. Для исследователя традиционно важным является поиск сущностных смыслов в описании, что не всегда срабатывает при работе с устными историческими источниками.

Особенности, приемы, подходы в интерпретации устных исторических источников

В арсенал методов интерпретации устных исторических источников входят как общенаучные, так и специфические приемы. На одном из первых мест стоит нарративный анализ, когда интервью анализируется с точки зрения не только его содержания, но и его текстуальной формы. Так, в интервью при рассмотрении личностного, субъективного восприятия прошлого важно обращать внимание не только на то, какие события и стороны своей жизни человек выделяет, но и какими смысловыми категориями он оперирует. Однако сосредоточенность на текстуальном и лингвистическом анализе может увести исследователя от субъекта и конструируемой им объективной реальности. Устная история уже в 1970-е гг. пережила лингвистический переворот и увлечение лингвистическим дискурсом интерпретации устных исторических источников, оставив прерогативу герменевтической интерпретации лингвистам. В современной устной истории возможно применение лингвистических техник как своеобразной «статистики» качественного интервью. Оно известно как «контент-анализ», т. е. подсчет частотности употребления тех или иных слов, словообразований или словосочетаний для характеристики жизненного опыта человека, того общества и той эпохи, о которой он повествует. В этом плане всегда важно помнить, что в качественном интервью часто смысл зависит от контекста, и часто полученное исследователем из одного контекста знание не может быть автоматически сопоставлено с контекстом другого интервью. Оно может отличаться нюансами, которые меняют смысл оценок интервьюируемого. Это создает трудности и при трансформации устной речи в письменную форму, и при интерпретации.

Одним из способов интерпретации может выступать и выявление латентной информации. Дело в том, что почти каждый респондент так или иначе пытается скрыть ту информацию, которую он в силу разных причин не хочет придавать публичной огласке. Однако, как правило, она так или иначе маркируется в его речи междометиями, оговорками, фразами, словосочетаниями, интонацией и т. д. и может многое сказать о внутреннем мире человека, его позиции, мировоззрении, отношении к описываемому событию и т. д. В частности, анализу можно подвергать саму причину нежелания говорить, о чем-то.

Примером является фрагмент анализа устного свидетельства о разрушении церкви: «Среди уничтоженных в 1930-е гг. храмов была церковь в с. Соколово, которую сожгли, по словам старожилов, в начале 1930-х гг. (старожилы называли три даты: 1932,1934,1935 г.): „Бутылки с бензином в нее кидали, потом огонь бросили“. Практически каждая из указанных дат могла быть правильной. Устная память „не дружит“ с датами, фактологический разнобой часто встречается в устных источниках, так как событийный материал искажается в памяти старожилов за давностью лет. А вот воспоминания старожилов о судьбе разрушителей отражают представление крестьян о возмездии за поругание православных святынь богоборцами. Решение о поджоге в с. Соколово, по свидетельству старожилов, „было принято на каком-то собрании“. Поджигателями церкви называют В. Бекельмешева и Е. И. Симонова, „им нашлись помощники“. М. В. Макрушин так рассказывал: „Три комсомольца зажгли ее, нагадили там“. Возмездие для них наступило быстро: „Один, который поджег, до дому добежал, в избу не успел забежать, около крыльца упал, его всего перекорежило, и тут прям умер. Перекорежило так, что не могли его хоронить… руки, ноги ему ломали, чтобы в гроб его сложить. Вот тут или бог его наказал, или его самого перекорежило с испугу“… В рассказах о разрушении церквей интерпретация событий позволяет выявить сложное отношение современных (постсоветских) крестьян к вере. За внешней бравадой может скрываться страх за возмездие, за внешним неверием — вера или внутренняя раздвоенность, за отрицанием бога — его присутствие в сознании и поведении человека и т. п. Латентная (скрытая) информация содержится в особых речевых построениях информанта. В процитированной ранее фразе, где информант комментирует парализацию разрушителя церкви „тут его бог наказал или самого перекорежило“, проявилась раздвоенность: с одной стороны ценности, которые человек получал от новой власти в результате советского воспитания (атеизм проявился во фразе „самого перекорежило“), с другой — генетическая память и православная традиция, которая в советский период поддерживалась и воспроизводилась старшими женщинами, выполнявшими роль воспитателей в семье (проявилась во фразе „бог наказал“)…».

При интерпретации устных исторических источников необходимо принимать во внимание, что каждый рассказчик конструирует свою субъективную реальность, которая для него являлась объективной, а совокупность этих субъективных реальностей составляет объективную реальность. Но стремление к абсолютной объективности не является исключительной задачей устного историка как исследователя. Использование качественных методик исследования, в том числе исторического интервью, ведет к более широкому историческому и культурному контексту изучаемой эпохи и, следовательно, к конструированию многоликой и многофакторной социальной реальности как альтернативы одномерной объективной реальности. А это, в свою очередь, требует учитывать, что получаемая путем интервьюирования реконструкция прошлого представляет собой переплетение и лингвистических, и контекстуальных, и других свойств тех знаний, которыми обладает конкретный респондент и которые для него являются «субъективной объективностью» или конструируемой им социальной реальностью.

Самой большой проблемой историописания в устноисторических исследованиях является обобщение результатов исследования. Связано это как с объективными характеристиками устных исторических источников, так и с предубеждениями против них, инерционностью мышления исследователей, несмотря на то, что история уже давно обратилась к междисциплинарным подходам и источникам. Среди них материалы этносоциологического мониторинга, методы исторической компаративистики и т. д. Но способы работы с ними довольно привычны для историков. Это математические методы обработки. Например, историку легче работать с материалами анкет, которые поддаются статистической обработке, позволяют выявлять закономерности, стандартизировать материалы. Совсем иное — материалы качественного исторического интервью, которые трудно [74] поддаются типологизации, систематизации и поэтому трудно обрабатываются и анализируются. Легче работать с типичными, чем с единичными материалами. Всегда ставится проблема репрезентативности, сопоставимости и т. д. В традиционной отечественной историографии делать какие-то выводы об обществе на основании свидетельств принято только при соблюдении ряда условий. Наряду с требованием репрезентативности это выборка респондентов, привлечение других видов источников и т. п. Количество интервью и количество свидетельств, которое позволяет делать какие-то выводы, определить всегда сложно и далеко не всегда нужно. Однако для устной истории на современном этапе сформировались благоприятные условия, когда «в современной мысли произошел сдвиг от модернистских формализованных знаний (основанных на математическом моделировании, статистике, выстраивании динамических рядов, обработке достаточного количества повторяющихся типических материалов. — Т. Щ.) к повествовательным знаниям, воплощенным в рассказах», когда «истина вырабатывается локально, в небольших повествованиях, а коллективные рассказы служат сохранению ценностей сообщества» [74] .

74

Щеглова Т. К. Деревня и крестьянство Алтайского края в XX веке. Устная история. Барнаул, 2008. С. 236.

74

Щеглова Т. К. Деревня и крестьянство Алтайского края в XX веке. Устная история. Барнаул, 2008. С. 236.

Другой проблемой научной интерпретации является проблема соотнесения в устных исторических источниках индивидуального человеческого опыта с более широкими историческими процессами. Даже при репрезентативной выборке респондентов в интерпретации устных исторических источников статистическая их обработка имеет вспомогательное значение — например, при характеристике взглядов и представлений, свойственных определенной социальной группе. Что касается устной истории, то она рассматривает исторические процессы с учетом того, что реальностью являлся некий субстрат, отражающий описываемый респондентом мир, а сама реальность представляется такой, какой ее воспринимают люди. Поэтому исследователи изучают взгляды интервьюируемых людей на мир и через анализ зримого в их рассказе смысла пытаются сделать незримое — зримым.

Поделиться:
Популярные книги

Искушение генерала драконов

Лунёва Мария
2. Генералы драконов
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Искушение генерала драконов

Идеальный мир для Лекаря

Сапфир Олег
1. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря

Третье правило дворянина

Герда Александр
3. Истинный дворянин
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Третье правило дворянина

Третий. Том 2

INDIGO
2. Отпуск
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Третий. Том 2

Лорд Системы 11

Токсик Саша
11. Лорд Системы
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Лорд Системы 11

Обыкновенные ведьмы средней полосы

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Обыкновенные ведьмы средней полосы

Купеческая дочь замуж не желает

Шах Ольга
Фантастика:
фэнтези
6.89
рейтинг книги
Купеческая дочь замуж не желает

Para bellum

Ланцов Михаил Алексеевич
4. Фрунзе
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.60
рейтинг книги
Para bellum

Неверный

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
5.50
рейтинг книги
Неверный

Неудержимый. Книга VI

Боярский Андрей
6. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга VI

Огненный князь

Машуков Тимур
1. Багряный восход
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Огненный князь

Вперед в прошлое 6

Ратманов Денис
6. Вперед в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 6

Без шансов

Семенов Павел
2. Пробуждение Системы
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Без шансов

Истребители. Трилогия

Поселягин Владимир Геннадьевич
Фантастика:
альтернативная история
7.30
рейтинг книги
Истребители. Трилогия