Устранение строптивого
Шрифт:
– Спасибо, шеф, чаю я там напился на год вперед. Я лучше в кассу схожу, попробую свои кровные получить.
– Ты только пакет какой-нибудь возьми, а то в руках не унесешь, – серьезно сказал Логинов.
– Да я Аникеева возьму, он поможет, – махнул рукой Степан и повернулся боком к двери. – И это, шеф… У вас какие-нибудь планы на вечер были? Если были, то вы их как-нибудь того…
– Чего того?..
– Ну, в смысле, отложите как-нибудь. Я ж должен выставиться – за выход, премию и вообще. Правильно?
– И какая у нас программа народных гуляний? – почесал нос Логинов.
– Программа,
– Ага… А дальше что?
– А дальше мы их подхватываем в условленном месте и выдвигаемся прямиком к «Эдельвейсу»…
– Угу. А «Эдельвейс» это что?
– Это кафе такое – столики между фикусами, европейская кухня и живая музыка. Короче, все дела. Им я позвоню сам…
В этот момент дверь быстро приоткрылась, и в нее просунулась голова Аникеева.
– Прощу прощения, шеф! – скороговоркой выпалил он и перешел на шепот:
– Слышь, Степ, она спрашивает: нам лучше блондинки или брюнетки?..
– Мне лучше блондинку, такую! – показал руками Горов и повернулся: – А вам, шеф?
– Да мне все равно, хоть фиолетовую, – с ухмылкой пожал плечами Логинов.
В этот момент на боковом столе зазвонил прямой телефон. Логинов снял трубку и сказал: – Здравия желаю, товарищ генерал! Полковник Логинов слушает!.. Так точно, вышел Горов! Мы с ним как раз оперативным планированием на текущие сутки занимаемся…
5
Павел Башманов вроде как поправил манжету белоснежной сорочки. На самом деле необходимости в этом не было, просто так он смог незаметно заглянуть в стоящий перед ведущим монитор со студийной картинкой. Башманов остался доволен – выглядел он в кадре на все сто: дородный, еще молодой мужчина со спокойным умным лицом в безукоризненном костюме. Для российского электората, который, как известно, голосует не умом, а сердцем, самое то.
Павел Башманов чуть откинулся на спинку и продолжил внимать сидящей с другой стороны от ведущего пожилой даме. Зрелище, конечно, было не для слабонервных. Лидия Новосельская выглядела так, как будто жила не в Москве, а в каком-нибудь удмуртском поселке, где парикмахерские и салоны красоты отсутствуют в принципе. Прической она напоминала Вакулу из «Вечеров на хуторе близ Диканьки», очками с толстенными линзами – школьную учительницу тридцатых годов прошлого века, а голосом… пожалуй, бензопилу, работающую на низкооктановом бензине. Хотя нет, вдруг понял Башманов, голосом Новосельская напоминала не бензопилу, а похмельную курицу. Ее мясистые губы презрительно искривлялись, выпученные глаза за стеклами очков метали искры. Выставив в сторону Башманова короткий палец без признаков маникюра, она обличительно взвизгнула:
– Потому что это именно вы, так называемые рыночники, ввергли страну в пучину вакханалии и дискредитировали либеральную идею!
– Помилуйте, Лидия Вадимовна, я лично никого никуда не ввергал! – искренне возмутился Башманов.
Он хорошо помнил то время и в данном случае абсолютно не кривил душой.
Просто был такой дряхлый поезд из пятнадцати вагонов под названием «СССР», который часто менявшиеся машинисты завели не туда, а потом и вовсе пустили с горки в тупик. Тормоза уже не работали, и поезд с жутким грохотом рухнул под откос.
А дальше все пошло, как и бывает при крушении поезда: чья хата оказалась ближе к Кремлю, тот и нахватал себе побольше. Кто тащил добро на руках, кто телегами, а кто и с носом остался…
– Не помилую! – вновь взметнула палец Новосельская. – Потому что именно благодаря вам демократические перемены в России стали отождествляться с вакханалией и вседозволенностью олигархов! И теперь миллионы наших сограждан, в том числе и вы, пожинают горькие плоды!
– Лидия Вадимовна, я ничего не пожинаю! Я не аграрий, а экономист! И именно в этом качестве выводил страну из кризиса в те трудные годы!
– Вы ее не выводили, а заводили в тупик авторитаризма! И за это нет вам прощенья!
– Лидия Вадимовна, повторяю, я экономист! Поэтому и оцениваю все экономическими категориями! В тупик страну заводили другие с семнадцатого по девяносто первый год. Потому что вся эта коммунистическая трескотня была только декларацией! Ведь социализмом у нас и не пахло! В той же Швеции мать-одиночка получала от государства жилье и среднюю по стране зарплату до совершеннолетия ребенка! И проблем с лекарствами там никогда не было! Вот именно к такой модели развития России и степени социальной защищенности ее граждан я и призываю!
– Что-то ваши призывы зазвучали слишком поздно! Уже после того, как вы и вам подобные выступили в роли могильщиков демократии! – гневно возопила Лидия Новосельская.
От ее вопля даже привыкший ко всему ведущий невольно вздрогнул. После чего быстро проговорил:
– Ну что же, мне кажется, сегодняшняя дискуссия представителей разных демократических лагерей дает надежду на то, что в конце концов наши демократы объединятся!
Новосельская, конечно же, вставила свои пять копеек:
– Извините, Максим, но Павла Андреевича при всем моем к нему глубочайшем уважении я никак не могу причислить к демократическому лагерю! Он скорее представляет ошметки старой номенклатуры, которую нынешняя власть просто вышвырнула при чистке кремлевских Авгиевых конюшен…
– Спасибо, что были с нами! Напомню, что гостями программы «Открытый разговор» на канале «Ай-Би-Ти-Ви» были Лидия Новосельская и Павел Башманов!
Оставайтесь с нами!
Напоследок ведущий одарил зрителей кислой улыбкой, и тут же пошла реклама. Рассчитана она была на русскоязычных граждан Западной Европы и Израиля. Ведь существовал спутниковый канал «Ай-Би-Ти-Ви» на деньги бизнесменов-евреев. Формат его напоминал формат старого «НТВ», так что сюда перекочевали многие ведущие, работавшие когда-то у Гусинского.
В студийном динамике голос с характерным акцентом призывал зрителей Германии стремглав мчаться в Дюссельдорф, где русскоязычные менеджеры втюхают им новые авто компании «Рено» взамен подержанных старых. Лидия Новосельская скрипучим голосом сказала:
– Вы сегодня были весьма красноречивы, Павел Андреевич!
– Но до вас мне далеко, Лидия Вадимовна! Вы уроки ораторского искусства, часом, не даете? – с улыбкой ответил Башманов.
– Извините, некогда! – развела руками Новосельская. – Надо демократию защищать!