Усы генералиссимуса
Шрифт:
«Вот оно что. Уж не хочет ли он обвинить меня в не слишком усердном выполнении служебных обязанностей? Или просто страхуется? Понятно, что передо мной менеджер среднего звена. Настоящие хозяева конторы вряд ли бы разгуливали со мной по пляжу».
– Я сделал то, что мне было приказано,– ответил я.– Не моя вина, что группа захвата не смогла вовремя выдвинуться на место.
– Я Вас ни в чём не обвиняю,– поспешно сказал он,– а что касается группы, то на платной дороге путь ей перегородила пожарная машина, якобы попавшая в аварию.
– Это
Георгий Иванович погрозил мне пальцем:
– Это очень серьёзное обвинение. Я сделаю вид, что не услышал Ваши слова.
– Отчего же? Если необходимо, я могу повторить их прилюдно.
– Вы работаете в «Системе» семь лет,– Георгий Иванович потёр руки.– Ни одного нарекания, отличные показатели и отзывы. О Вашем умении договариваться с самыми разными людьми ходят легенды. А три года назад Вы, Гоша, отказались от должности Куратора. Почему?
– Я не тщеславен.
– И всё же?
Я посмотрел на залив: в свете багрового солнца он казался свинцовым. Вдалеке белел одинокий парус.
– Мне почти сорок, ни жены, ни детей. Глядя на то, как Куратор неделями не выходит из своего офиса, я понимаю, что этот вариант не для меня. Я вольная птица.
– Неплохо сказано. Но мне кажется, Вы со мной неискренни.
– Хотите искренности?– спросил я.– Не боитесь, что мой ответ может прийтись Вам не по вкусу?
– А Вы попробуйте, Гоша, я за свою жизнь много чего наслушался.
– Мне не нравится то, чем мы занимаемся,– прямо ответил я.
– Что конкретно Вас не устраивает? Что мы подменяем умерших артистов? Лично я не вижу в этом ничего плохого. Конечно, это не совсем честно по отношению к людям, но если их устраивают долгожители на нашей сцене, почему бы нет?
– Думаю, Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. «Система» занимается только определённой группой артистов и долгожители не имеют к этому абсолютно никакого отношения. Или я не прав?
– Конечно,– немного помедлив, ответил он,– Вы абсолютно правы. Мы занимаемся самыми известными артистами, которые радуют публику своим творчеством. Ну и, скажем прямо, приносят хороший доход. Это бизнес, от которого в выигрыше все стороны.
– Не надо передёргивать, Георгий Иванович,– я сознательно повысил голос.– Контора воскрешает только тех, кто глубоко аморален по своей сути и образу жизни. За семь лет моей работы из жизни ушло множество талантливых певцов и музыкантов, но я не заметил, чтобы хоть один из них опять появился на сцене. Откуда такая избирательность?
Он резко остановился, замахав руками.
– Тише, тише. Что Вы раскричались на весь залив?
Я усмехнулся.
– Напрасно усмехаетесь, молодой человек. Я не стану спорить и отрицать очевидное. Действительно, мы вполне сознательно не даём исчезнуть некоторой группе творческих работников, но на это есть причины, о которых я не имею права говорить. Другое дело, если бы Вы были Куратором или кем-то рангом выше.
– Я уже сказал, что меня мало интересует карьерный рост.
– Жаль, очень жаль.
По выражению лица Георгия Ивановича я понял, что он искренне огорчён.
«Уж не вербовать ли он меня приехал?– подумал я.– Похоже, карьера нашего Куратора стремительно катится под гору».
В этот момент у него зазвонил телефон.
Мелодией звонка служил один из хитов убитого артиста.
– Какая злая ирония судьбы,– сказал я ему.– Если хотите, могу предложить на выбор несколько классических произведений. Их авторы давно покинули наш мир, но в отличие от этой халтуры, их музыка бессмертна.
Он бросил на меня недобрый взгляд и отошёл в сторону, чтобы я не мог слышать его разговор.
Поднеся трубку к уху, он вдруг весь подобрался, и мне показалось, что даже попытался втянуть в себя живот.
«А вот и начальство нарисовалось»– понял я.
Несколько минут Георгий Иванович внимательно слушал собеседника, потом что-то отвечал, жестикулируя свободной рукой, после чего направился в мою сторону.
Протянув мне телефон, он сказал:
– С Вами хотят поговорить.
– Кто там ещё?– громко спросил я, понимая, что меня услышит не только Георгий Иванович.
У него округлились глаза, и он тихо прошептал:
– Пожалуйста, прошу Вас, поговорите.
Его вид был смешон, но было видно, что он боится моего отказа.
Я взял телефон в руку:
– Да?
– Добрый вечер, Георгий!– произнёс мягкий мужской голос.
– И Вам добрый вечер. Можно просто Гоша.
– Как скажете. От имени нашей организации хочу выразить благодарность за проявленное мужество. Хочу заверить, что мы компенсируем все понесённые Вами моральные и физические издержки.
Я хмыкнул.
– Благодарю, но, как говорят некоторые, я не сделал ничего особенного.
– Ваша скромность делает Вам честь,– вкрадчивым голосом сказал мужчина,– но я думаю совершенно иначе.
– Прошу прощения,– ответил я,– сегодня был тяжёлый день, мне бы хотелось отдохнуть. Если Вы позвонили только для того, чтобы напомнить мне о сорванной операции, я услышал всё, что хотел.
Мужчина рассмеялся.
– Я наслышан о Вашей колючести. Давайте сделаем так: прямо сейчас Вы уйдёте в отпуск, скажем, денька на три. Выспитесь, отдохните, приведите мысли в порядок.
– Отличное предложение, я давно просил выходной.
– Рад, что оно пришлось Вам по душе. И, знаете, после этого мне бы очень хотелось познакомиться с Вами лично. Надеюсь, Вы не будете возражать против встречи?
– Не буду.
– Вот и хорошо, всего доброго!
Ответить я не успел, мой собеседник отключился.
Я протянул телефон Георгию Ивановичу и тихо сказал:
– Он хочет поговорить с Вами.
Тот моментально выхватил его у меня и прижал к уху:
– Слушаю!