Утаенные страницы советской истории. Том 1

Бондаренко Александр Юльевич

— Кого вы считаете его единомышленниками?

— Это, прежде всего, Молотов; нарком иностранных дел Литвинов; Вышинский, который перед выборами, по согласованию со Сталиным, выпустил на свободу крестьян, которых сажали за так называемые «три колоска», и вернул им избирательные права. Об этом не любят говорить, а ведь это же почти два миллиона крестьян, которые мгновенно оказались на свободе, и им не нужно было указывать в анкетах, что они судимы. Более того, им предоставлялись избирательные права и права выдвигать своих кандидатов… Яков Аркадьевич Яковлев-Эпштейн, нарком земледелия… Он активно участвовал в разработке Конституции и, главное, написал новый избирательный закон — как раз об альтернативных выборах. Это, пожалуй,

основные люди… Да, еще Ворошилов и Каганович, которые хотя и не отличались особыми умственными способностями, но, когда было нужно, безоговорочно голосовали в поддержку Сталина…

— По какому сценарию должны были развиваться события?

— Когда избиратели не проголосуют за своих первых секретарей, то тех приглашают в ЦК: «Народ вас не поддерживает, уж извините! Давайте заявления по собственному желанию — и идите учиться или найдите себе какую-то иную работу». Однако эти, грубо говоря, «партократы», «чиновники» оказались не такими дураками и так просто не сдались. На пленуме летом 1937 года, когда перед сессией ВЦИК нужно было принимать закон об альтернативных выборах, они вечером, накануне последнего дня заседания, по очереди пошли на прием в кабинет к Сталину. Каждый говорил: «Мы не против альтернативных выборов! Но НКВД установил, что у нас существует колоссальная подпольная повстанческая организация! Сначала нужно ее ликвидировать — потом будут выборы!»

— Логика железная! Но почему же Сталин не спросил у руководителей областных управлений НКВД, что у них там вдруг за «повстанцы» выискались?

— В то время НКВД был на стороне «партократов». Им руководил Ежов, сам из партийных чиновников. Тогда Сталин и совершил свою самую главную ошибку — пожалуй, это единственное преступление, в котором его реально можно обвинять… Под таким давлением он дал добро первым секретарям на ликвидацию этих мифических организаций. Тут же в Политбюро ЦК пошли просьбы от всех секретарей — кому сколько человек нужно расстрелять или посадить. Любопытно, что первым по кровожадности был Никита Сергеевич Хрущев. Сохранились документы: в 1937 году в Московской области он сумел найти 20 тысяч «кулаков», подлежащих расстрелу. Откуда их столько в Подмосковье, к тому же через пять лет после коллективизации?! А когда начались репрессии, то о каких альтернативных выборах можно было говорить?

— Почему Сталин — сильный, волевой человек и политик не выступил открыто против «партократии»? Он же сумел это потом сделать…

— Сталин понимал, что все, что он уже сделал в области политики, подпадает под обвинение в оппортунизме, т. е. в отступлении от всех ленинских партийных норм. Например, вступление в Лигу наций, которую до конца 1934 года в нашей стране объявляли ширмой — за ней скрывается империализм, жаждущий задушить все народы мира… Или заключение в 1935 году антигерманского оборонительного пакта с Францией и Чехословакией, к которому вскоре должна была примкнуть Великобритания. Что это за военный союз? Это же фактически Антанта! Для нас — виновник контрреволюции, интервенции…

— Сталин отступил от ленинских норм… Кто же из двух вождей был не прав?

— В каждый конкретный исторический момент действуют свои правила игры. В середине 1930-х годов не могло быть и речи о том, что было в 1917-м! Большевики затеяли революцию не ради победы социализма в России, а как запал для революции в Европе. До 1923 года в открытую говорили: главное, чтобы революция победила в Германии! Тогда германский пролетариат — старый, организованный и дисциплинированный, германская тяжелая промышленность и русское отсталое сельское хозяйство, соединившись, станут непобедимыми. Отсюда попытки устроить революцию в Германии в 1918, 1919, 1921, 1923 годах. Иными словами, вся партия была ориентирована только на мировую революцию. Расхождения были только по поводу, как именно ее проводить? Троцкий полагал — опираясь на Красную армию, Зиновьев — силами Коминтерна и

подпольного партийного движения. Сталин в этот момент стоял в стороне от них ото всех…

— Почему же тогда Сталина не обошел Троцкий, его извечный соперник?

— У нас любят говорить о борьбе, которой на самом деле не было! Осень 1922 года. Смертельно болен Ленин, он уже фактически выходит из игры, и на Политбюро Троцкому предлагают занять его пост. Формально — зампреда Совнаркома, фактически — главы правительства. Но Троцкий наотрез отказался и в итоге даЛ возможность Рыкову занять этот пост после смерти Ленина… 1923 год, революция в Германии, половина руководства нашей партии находится там, а Троцкий снова удаляется как бы в никуда и пишет свои литературные эссе, ни во что не вмешиваясь… Когда же умер Ленин, он вообще уехал в Кисловодск. Т. е. он всякий раз сам уходил в сторону, не решаясь занять главный пост. Почему? Боялся, что не справится. А он не хотел не справиться!

— То есть боялся потерять лицо… Возвращаемся к вопросу, почему все-таки Сталии не пытался «пробить» альтернативные выборы?

— Выборы для бюрократии — дело совершенно непонятное. Почувствовав опасность, «партократия» легко могла бы обвинить Сталина во всех смертных антимарксистских, антиленинских грехах. Вышел бы на трибуну тот же Роберт Индрикович Эйхе, первый секретарь Западно-Сибирского крайкома партии, ставший инициатором массовых репрессий, перечислил бы грехи Сталина. Пленум проголосовал бы за вывод Сталина из Политбюро, через полчаса его бы арестовали, а еще через полчаса — тихо и спокойно расстреляли.

— То есть вы считаете, что никаких антиправительственных, скажем так, заговоров в стране вообще не было? Абсолютно всю — инспирировано на местах?

— Ну почему? Действительно существовал заговор против Сталина или, говоря точнее, заговор против пятерки: Сталин, Молотов, Орджоникидзе, Ворошилов, Каганович. Возглавляли его, насколько мне удалось установить, — но, может быть, это и не самые высшие организаторы заговора, — секретарь ЦИК СССР Енукидзе, в руках которого практически находилась вся юридическая сторона власти, и комендант Московского Кремля Петерсон, латышский стрелок, который в годы войны был комендантом знаменитого бронепоезда Троцкого. Поэтому-то он и пробился в коменданты. Это, скорее, хозяйственная должность, хотя ему подчинялись все расположенные в Кремле военнослужащие.

— Какие цели были у заговорщиков?

— По документам, которые можно взять и проверить, они предполагали арест вот этой пятерки и назначение на должность временного главы страны маршала Тухачевского… Тухачевский, Якир, Корк, Фельдман и другие представляли особую группу в Красной армии… Ведь, когда началась Гражданская война, примерно семьдесят процентов кадровых офицеров царской армии перешли в Красную. Как профессиональные военные, они быстрее и проще других поняли, что собираются сделать большевики…

— Уточните, потому как сегодня большевикам приписывают исключительно пристрастие к «великим потрясениям»…

— Прежде всего они намеревались спасать страну, которую стали раздирать еще в 1916 году. Литва отделилась во время немецкой оккупации, потом — Украина и Закавказье… Когда сегодня грузины, армяне и азербайджанцы славят свою независимость, они забывают сказать, что она была «принесена и подарена» им оккупантами. Национальные марионеточные режимы были созданы под контролем немцев. То же самое было и на Украине… А в 1918 году Германия оккупирует будущие Эстонию и Латвию, и там тут же возникают «Курляндское герцогство», «Балтийское герцогство» — что угодно, опять-таки под контролем немцев. Конечно, кому-то из местных жителей, очень немногим, это было весьма выгодно… Но совсем не большинству населения! Большевики стремились вновь объединить все российские губернии, опять сделать Россию единой и неделимой — что еще надо? Кстати, Сталин ненавидел национализм, ведущий к сепаратизму.