Утаенные страницы советской истории. Том 2
Шрифт:
Почему Раковского допрашивали на французском языке? Дело в том, что он, хотя и входил долгое время в состав советского руководства, русский язык знал плохо. Поэтому допрос мог на самом деле вестись на французском языке.
К переводу протокола допроса на русский язык был привлечен фармацевт НКВД Иосиф Ландовский, свободно владевший французским. Он присутствовал на допросе, и, помимо прочего, его задачей было добавлять в напиток Раковского легкий наркотик, чтобы сделать его более разговорчивым и следить за самочувствием допрашиваемого. Ландовский, по бытующей версии, якобы сделал для себя третий экземпляр протокола допроса. Зимой 1942 года Ландовский погиб под Ленинградом, а его дневник вместе с копией протокола попал в руки некоего «испанского добровольца». Тот каким-то образом сумел сохранить бесценный документ, а уже после войны, вернувшись на родину, опубликовал его в Барселоне в середине 1950-х годов отдельной книгой под названием «Красная симфония». В 1968 году книга вышла на русском языке в Аргентине.
Такова, так сказать, устоявшаяся версия появления в обороте исследователей «протокола допроса Раковского».
Исторических фальшивок сегодня гуляет более чем достаточно, и поэтому к документу надо отнестись осторожно. В то же время интересно, что никто из представителей академической науки ни в советское время, ни сегодня не объявил протокольную запись фальсификацией.
Честно говоря, в существующую версию «спасения» протокола верится с трудом. Ландовский, принимая во внимание строжайший режим обеспечения секретности в НКВД, не мог сделать третий экземпляр протокола допроса. Тем более не понятно, как «фармацевт НКВД» оказался на фронте в частях действующей армии и зачем он взял с собой столь «взрывоопасный» документ? Не менее загадочны обстоятельства появления книги — в начале на испанском в Барселоне, а затем на русском.
Интерес вызывает и то, что «героя книги» Раковского, в отличие от других сторонников Троцкого, сразу не расстреляли в 1938-м — он получил 20 лет тюрьмы. По официальной версии он погиб в сентябре 1941 года, но бытует также мнение, что Сталин с оглядкой на влиятельные международные круги, с которыми был связан Раковский, пощадил его, и он якобы умер своей смертью в Сибири в 1958 году. Последнее, скорее всего, миф...
Судя по всему, документ, именуемый протоколом допроса, какие-то силы решили довести до мировой общественности. Если это фальсификация, то очень умелая, опирающаяся на реальные факты и знание тайн европейской политики. Если протокол подлинный, значит, кто-то очень влиятельный в СССР и имеющий доступ к закрытым архивам постарался после смерти Сталина и начавшейся кампании по разоблачению «культа личности» обнародовать откровения одного из сторонников Троцкого. В любом случае в это «активное мероприятие» было вовлечено немало людей и вложены средства.
Зачем это делалось? По этому поводу можно только строить догадки. Не ясно и то, кто или что стоит за распространением слухов о «личной разведке Сталина». На сегодняшний день известно несколько каналов распространения этого утверждения. Георгий Жеребчиков, выпустивший под именем Игоря Белого книгу «Заговор Сатаны» («Исповедь контрразведчика»), которая была издана в Омске странно большим, по нашим временам, тиражом в 10 тысяч экземпляров. Уже упомянутый Арсен Мартиросян, автор нескольких книг на военно-историческую тематику. Писатель Александр Байгушев, написавший книгу «Партийная разведка». Полковник в отставке Станислав Лекарев, который после увольнения из одной из силовых структур активно выступает в российских СМИ. Наконец, можно указать на книгу «Личная секретная служба И. В. Сталина: Стратегическая разведка и контрразведка. Сборник документов», выпущенную в 2006 году издательством «Сварогъ». И если с Белым-Жеребчиковым, называющим себя «генералом армии» и «дважды Героем Советского Союза», все в общем-то ясно, то в отношении мотивов остальных авторов есть вопросы...
Вернемся к «протоколу допроса Раковского». Документу, надо подчеркнуть, очень интересному, предлагающему принципиально иную концепцию мировой истории конца XIX — первых десятилетий XX века. Итак, 26 января 1938 года Христиан Раковский беседует на французском языке в довольно непринужденной обстановке с доверенным лицом Сталина Гавриилом Гаврииловичем Кузьминым.
Но прежде чем ознакомить читателей с откровениями представителя «старой гвардии» большевиков, заострим внимание на ключевых моментах в его показаниях. Раковский (или человек, сфабриковавший эти показания), судя по всему, хорошо знаком с жизнью за кулисами мировой политики и мировых финансов. Из показаний следует, что уже в XIX веке на Западе, помимо национальных государств, субъектом большой политики являлось сообщество банкиров, которых Раковский называет «финансовым интернационалом». Это сообщество обладало собственными корпоративными интересами в политической сфере, которые в чем-то совпадали с устремлениями «интернационала коммунистического». И тот, и другой отрицали «буржуазное национальное государство», но если «коммунисты-интернационалисты» были нацелены на его преобразование в «коммунистическое государство», то «финансистам-космополитам» оно мешало в силу интернациональной сущности денег.
Именно поэтому, по версии Раковского, мировые финансовые круги и оказали содействие в свержении династии Романовых и приходе к власти в России большевиков, во главе которых они предпочли бы видеть не Ленина или Сталина, а Троцкого. Раковский приоткрывает завесу над некоторыми тайнами отношений между большевистскими лидерами — кстати, эта информация подтверждается и из других источников.
Любопытна характеристика Раковским «Фининтер-на»: «Они» — это не государство. «Они» — это то, чем был до 1917 года Интернационал, то, чем он еще пока что является: ничем — и одновременно всем». По словам Раковского, «не Москва будет навязывать свою волю демократиям (западноевропейским странам. — Авт.), а Нью-Йорк, не «Коминтерн», а «Капинтерн» на Уолл-стрит».
В завершающей части своих показаний Раковский, утверждая, что нацистам помогли прийти к власти западные финансовые круги и что нападение Германии на СССР неизбежно, предлагает представителю Сталина рисковую геополитическую комбинацию. Речь идет о том, чтобы, заручившись благосклонностью «финансового интернационала», направить «гитлеровское наступление не на восток, а на запад», т. е. «достигнуть того, что капиталистические государства уничтожат друг друга, если столкнуть их два крыла: фашистское с буржуазным». А для начала надо подтолкнуть Гитлера к нападению на Польшу, на защиту которой встанут Франция и Великобритания.
И еще один примечательный момент в показаниях Раковского. Он указывает на исключительно важную роль в мировой политике событий 24 октября 1929 года, связанных с крахом биржи в Нью-Йорке: «Придет время, когда этот день будет для истории революции более важным днем, чем октябрь 1917 года. В день 24 октября произошел крах биржи в Нью-Йорке, начало так называемой «депрессии», настоящая революция... В феврале 1933 года происходит последний толчок кризиса с закрытием банков. Трудно сделать больше, чем сделал капитал для того, чтобы разбить «классического американца», находящегося еще в своем индустриальном оплоте и в экономическом отношении порабощенного Уолл-стрит.
Известно, что всякое обеднение в экономике, будь то в отношении общества или животных, дает расцвет паразитизма, а капитал — это крупный паразит. Но эта американская революция имела в виду не одну только цель — увеличить власть денег для лиц, имеющих право пользования ими; она претендовала на большее. Хотя власть денег и является политической властью, но до этого таковая применялась только косвенным образом, а теперь она должна была превратить ее в непосредственную прямую власть. Человек, через посредство которого пользовались такой властью, был Франклин Рузвельт... Заметьте себе следующее: в этом 1929 году, первом году американской революции, в феврале выезжает из России Троцкий; крах происходит в октябре месяце... Финансирование Гитлера договорено в июле 1929 года. Вы думаете, что все это случайно?»
По мнению Раковского, от предлагаемой им геополитической стратегии в выигрыше окажутся и СССР, и США. «Идеологически и экономически, — говорит он, — России и Америке желательно разрушение европейского колониального империализма, будь он прямой или косвенный. Соединенным Штатам желательно это даже еще больше. Если бы Европа потеряла в новой войне всю свою мощь, то Англия, не имеющая своих собственных сил, с исчезновением Европы как силы, как власти с первого же дня легла бы всей тяжестью со всей своей империей, говорящей на английском языке, на Соединенные Штаты, что было бы неизбежно и в политическом, и в экономическом отношении».