Утес Белой Совы (сказка для взрослых и детей)
Шрифт:
Вместе с ней нервничал Фарг, он кивал головой в такт ее словам, беспокойно смотрел на ворона.
— Я это знаю, — снова так же спокойно сказал черный ворон.
— Но почему ты не согласен, почтенный Каррагар? Что мешает тебе поддержать наше решение? Ведь ты же мудрый и знающий, — пытался льстить Леший, — поддержи нас!
— Я пр-р-ро-тив! — спокойно подтвердил свое мнение черный Каррагар, затем направился к двери.
— Да куда же ты? Мы ведь так и не вынесли решение! Не придумали, не приняли ничего окончательно!
— Я тор-ро-плюсь! — не оборачиваясь, ответил Каррагар, выходя из ямы, раскрыл огромные черные крылья и со свистом взлетел.
— Вот это да… — сказал Фарг после некоторого молчания, — это ты его предложила тогда в Члены Совета. Помнишь?
— Я, да не я!
— А кто ж?
— Кто-кто! Если б я знала! Помнишь, после смерти желтоглазой совы Урги долго не было третьего Члена Совета и фактически Тайный Совет не существовал?
— Помню.
— Ну вот я и спросила у духа подземного дьявола Велизара, и он сказал мне тогда, что есть в нашем Лесу черный ворон. И еще сказал Велизар, что этот ворон уже давно Член Тайного Совета. И еще он сказал, что мы с тобой темные и не знаем, что даже имя Каррагара вписано в Великие Болотные Правила. Вот так…
— Да ну?!. Кто бы мог подумать! А ведь он совсем молодой. Ему и ста лет-то нету!
— Вот-те и молодой. Так что придется с ним считаться. Ничего не поделаешь.
— Ну, а мы-то что? Дальше-то как? — забеспокоился Леший. — Что делать теперь будем? Ведьма шагнула к выходу:
— Фир!
— Я! — подлешик возник мгновенно. Он подслушивал. Его огромное правое ухо даже покраснело от напряжения.
— Иди, Фир, и неусыпно следи за охраной барсучьей норы, за двумя волками. Вдруг один отойдет, другой задремлет. Хотя бы одного не было, а с другим я быстро разделаюсь! Он и сигнала своим подать не успеет! Как заметишь, сразу шли гонца. Вот держи его.
Едва уловимым движением ведьма извлекла из-за пазухи крупную, полосатую, желтую осу. Подлешик тотчас спрятал ее в карман.
— Слушаюсь, о великая Бреха! — сказал он и выжидательно посмотрел на синего Фарга.
— Да! Выполняй! — утвердил задание Леший. Фир мгновенно исчез.
— Трудно теперь будет, — вздохнула ведьма, — опыты у меня пока идут неудачно, да и Вергил что-то замышляет. Эта поганая росомаха Куга ходила на могилу Великого Брата!
— Вот проклятье! А я думал, что уж забыли все, где похоронен этот вертопрах. Вот-те на! И что же она там нашла?
— Да толком и не знаю. Может, и ничего. А может, и нашла. Кто знает? Но всегда надо быть настороже.
— Это точно. Вот достану я Лунную жемчужину и тогда…
— Да ладно тебе! Ты ее уже двести лет достаешь! Канаву бы лучше привел в порядок. Подойти противно!
— Ты, почтенная Бреха, это брось! Не надо так со мной!
— Да ладно тебе, обижаться-то. Знаю. Достанешь жемчужину и перестанешь быть синим.
— И перестану!
— Ну и хорошо! — добавила ведьма, успокаивая разволновавшегося Лешего, — а Совет-то наш впервые не получился. Ну что ж! На то он и Тайный, что никогда не знаешь наперед, что и как будет…
13. БЕРЕСТЯНОЙ ПАНЦИРЬ
До самого рассвета Куга без отдыха работала. Черные тени стали серыми, звезды из синих превратились в белые и блеклые, потом совсем исчезли. Из-за дальнего холма показался яркий край Ясного Солнышка. А росомаха Куга все трудилась.
Она очень аккуратно выплетала из берестяных тонких, узких и длинных полос одежду по своему телу. Две предыдущих ночи и два дня она готовила бересту, резала ее на полосы своими острыми когтями и теперь, со вчерашнего вечера, плела. Куга выплетала для себя прочный трехслойный панцирь. Только такой панцирь мог защитить росомаху от ядовитой иглы ведьмы. Такой панцирь не могло пробить даже ведьмино Большое копье. Куга это знала, помнила из рассказов Серой Росомахи. Когда та говорила внучке о давней битве Брехи с их прародительницей Росомахой Харой, то всегда добавляла, что Росомаха не боялась ведьмы, слишком надеялась на свою силу и не сплела себе панциря из тройной бересты, которому не страшно Большое копье Брехи. Потому и погибла.
И вот теперь настало время, когда маленькая, но отважная росомаха Куга, не боясь ведьмы, готовилась к борьбе с ней, к нападению коварной и мстительной Брехи.
Уже была готова почти половина панциря, как рядом раздался шум.
Росомаха сидела на пушистом мху под кустом можжевельника на опушке старого соснового бора. Она была укрыта кустом от посторонних глаз. И вдруг рядом с ней здесь же, под кустом, появился хорек Хурт.
— Привет, Куга! Как твои дела? Что ты тут плетешь из бересты? Зачем тебе этот берестяной мешок? Шишки, что ль, сосновые складывать? А зачем тебе шишки? Делать тебе, что ли, нечего? — засыпал он вопросами росомаху.
— Что плету, то плету. Значит, надо мне. А тебе какая забота?
— Ну ты уж не сердись на меня. Что, разве и спросить нельзя? Я ведь по старой дружбе…
— Вот по старой дружбе — посиди, отдохни. И поменьше спрашивай.
— Это почему так?
— А ты не знаешь, да? Время сейчас такое…
— Ладно, посижу, отдохну… А чего это ты с волками-то вроде как сдружилась? Ходишь, говорят, к ним. И как тебе не страшно? Съедят ведь они тебя! Непременно съедят!
— Во-первых, волки в Лесу-самый деловой и сильный народ. И потом — старый Вергил, их вождь, очень умен. Только они и могут спорить с Брехой и лешими. Но тебе этого не понять.
— Как не понять? Как не понять? Я тоже леших и ведьмы боюсь. Ох как боюсь! Как слышу про их Казнительную Канаву, так мне дурно делается.
— Вот так в Лесу и повелось. Всем дурно делается, как вспомнят. Этим-то и пользуются они, те самые, которые живут по своим проклятым Великим Болотным Правилам!
— Тише ты! — хорек испуганно огляделся. — Вдруг услышат! Тогда конец! Точно в Канаву утянут…
— Не услышат они. Не такие уж проворные! И потом нас в сто раз больше. И ничего у них не выйдет, чтобы меня в Канаву утянуть! Попомни мое слово!
Бедный Хурт даже зубами стучал от страха. Ледяной, всеобъемлющий ужас охватил все его существо, пронизал все тело колючими студеными иглами оцепенения.
— Ты, что?… — едва прошептал он, — такие речи…
— Ладно, успокойся. Не буду больше. Да не дрожи ты! Никого нет ведь. Никто нас не слышал и не мог слышать.
— Ну да… всякое ведь бывает… — хорек понемногу успокаивался.
Он помолчал, потом снова спросил:
— Скажи, Куга, почему так жизнь устроена: одни — большие, сильные, зубастые, а другие — маленькие, слабые и даже кусаться некоторые совсем не умеют? Я вот хоть маленький, но зубастый. А зайцы, — так те вообще даже огрызнуться не могут. Почему так?