Утилизация
Шрифт:
– И как? Чем закончился конфликт?
– А как подобные конфликты заканчиваются? Кофейник с отрядом верных существ взял штурмом поместье принца, обезглавил его самого и вырезал весь его род. А потом…
– Знаешь, я почему то решил что мне не обязательно знать как отдельно взятой волшебной стране жилось под властью ожившего предмета кухонной утвари. Вот нисколечко.
– И правильно, хотя то что он был постоянно полон свежей крови…
– Я сказал, не хочу!
– Ну ладно, ладно, я думала тебе понравится.
– Так на чем ты мне клятву собираешься приносить?
– Вот...
Откуда-то фея достала булыжник. Обычный серый булыжник, чуть запачканый пылью.
– Это булыжник?
– Как видишь.
– Волшебный?
– Если это и так, мне это не ведомо.
– В нем есть что то особенное? Какие нибудь скрытые свойства?
– Ни малейших.
– И в чем смысл?
– Его легко потерять. А еще при необходимости его ни кто не сможет найти.
– И… Зачем?
– Ну, смотри, при необходимости мы не сможем тебя предать. Без предмета скрепляющего клятву это становится физически невозможным. Не сможем уйти из под покровительства.
– Ну, мне, буду до конца честен, твоя клятва ни к селу ни к городу. В смысле что я в эти игры не собираюсь играть. Судя по тому, что ты мне сказала, о том что мы приходим из другого мира ты в курсе?
Фея кивнула.
– Значит ты понимаешь, что я не буду тут ни минуты лишней задерживаться.
– Понимаю. И именно поэтому предлагаю этот булыжник. Ты тоже не сможешь отказаться от нас, изменить клятву, или разорвать связь. Или продать наш народ. Ты служишь Хаосу, ты и есть Хаос. А те кто служат хаосу – служат себе. Ты уйдешь и над нами не будет ни чьей изначальной власти. В мире, поделённом на части это многого стоит.
– Хм… Еще вопрос. Даже два. Во первых, ты ведь понимаешь что я не смогу вам дать защиту? Этот мир достаточно агрессивное место. Во вторых, зачем целому народу эмигрировать?
– Отвечу сначала на второй. Перенаселение. Там, откуда я пришла, нас становится слишком много. И нам приходится воевать, чтобы сохранить свою магию, долголетие и свои домены. А что касается защиты… - Фея лукаво улыбнулась. – Нам есть что ответить.
– Что бы тебе еще такого возразить? О, придумал! Но в этом мире уже есть феи, леприконы, эльфы и прочие волшебные создания. Этот мир все же формировался исходя из мейнстримных представлений о волшебстве, а оно, исторически, формировалось под влиянием кельтской мифологии.
– Которая в свою очередь описывала нас. Не переживай за авторство и названия, все лишь добавим «истинная» к названию, или вообще их уберем.
– Ладно, теперь уже точно последний вопрос. А мне это собственно, зачем? Была бы ты раз… в двадцать пять побольше…
– Если хочешь, я могу… - Фея засветилась увеличиваясь в размерах.
– Стоп, не надо…
– Ты меня не хочешь? Я тебе не нравлюсь? – Капризно заныла фея, впрочем, сорвав с себя лист и закружившись передо мной демонстрируя свое женское естество.
– Не, не в этом дело. Понимаешь, Чертополох, тут дело в чем… У меня есть серьезное подозрение что при прочих равных я являюсь героем книжки. То есть даже самое сокровенное станет достоянием какого-то числа людей, что эту книгу читает. Если автор плохой, на что я надеюсь, то узнает несколько сотен человек, а если хороший? Миллионы людей, и все будут знать что Филин, Несущий Хаос, трахнул женщину восьми сантиметров ростом? Ну, типа как поручик ржевский в старом анекдоте нищую девочку? Или я как герой лимериков Пушкина про Лоису, Орлова и микроскоп? Типа «мне завидует даже снегирь»? Или представь себе просто психологический профиль человека читающего подобное? Тебе точно нужны лавры существа которое использовали как презерватив? Резиновая Зина?
– А что за резиновая Зина? Читал стихи того поэта, про которого ты упомянул. Читала анекдоты про того военного с бурной половой жизнью. За пол века в качестве охотничего трофея каких только книжек не прочтешь. Но эту литературную аллюзию не понимаю.
– Это старый детский стишок, я не очень понимаю, зачем его запомнил, но могу продекларировать.
– Давай.
Купили в магазине
Резиновую Зину,
Резиновую Зину
В корзинке принесли.
Она была разиней,
Резиновая Зина,
Упала из корзины,
Измазалась в грязи.
Мы вымоем в бензине
Резиновую Зину,
Мы вымоем в бензине
И пальцем погрозим:
Не будь такой разиней,
Резиновая Зина,
А то отправим Зину
Обратно в магазин.
– Зачем я все это сейчас слушаю?
– Ты сама ко мне пришла, претензии не принимаются. Кстати, Агния Барто.
– Ладно… - пригорюнилась фея, снова облачившись в плать из листа.
– Ты это, все равно, продолжай подкуп. И тебе не кажется это мелочным? Секс за то чтобы я принял в услужение целый народ? Заняться сексом уже в мое время перестало являться чем-то особенным. Где тут в двадцать четвертом веке победа феменизма? Что за стигматизация и эксплуатация физиологической потребности?
– Ну, согласно твоей же теории, среди твоих читателей много молодых людей, для которых секс очень важен. У них его еще не было. А у некоторых никогда и не будет, если они не начнут тебе подражать в реальной жизни. Так что им сцена немотивированного секса с крохотной феей зайдет на ура.
– Люди которые начнут подражать моей манере взаимодействия с окружающей действительностью быстро закончатся. Это ведь чистой воды самоубийство так себя вести. Они ведь не в компьютерной игре.
– И что им помешает выйти на улицу и предложить прекрасной незнакомке заняться с ним бурным внезапным сексом?
– Уголовный кодекс? Нормы воспитания? Боязнь провала? Жена?
– Все преодолимо. И мне нравится твоя теория. Давай поразмыслим, а с чего ты вообще взял что привлекателен для женщин? Согласно твой же теории ты можешь быть идеализированным образом самого автора. Умный, находчивый, в окружении женщин, все у тебя получается...При этом ты сам вынужден признать что какие то аспекты твоего поведения не очень реалистичны и тянут на низкопробную фантазию. Может быть ты просто унылое чмо под маской успешного героя?