Утопи меня, если любишь!
Шрифт:
Люк драться не хотел. Нет, он не был трусом. Но у него с собой была единственная ценная вещь в его жизни – старенькая гитара, и он хотел сохранить остатки приличного вида. Увы, ему это не удалось. Шестеро не менее крупных приспешников здоровяка Дака налетели на него, как стая голодных собак, повалили на землю и начали нещадно буцать ногами.
Гитара была отобрана и демонстративно разломана пополам. А Люку только и оставалось, что свернуться калачиком и пытаться закрывать вторую ценность, которая у него осталась – лицо. До школьного двора оставалось метров двести по пустырю, поэтому рассчитывать на то, что кто-то из учителей выйдет и прекратит избиение, не приходилось. Но тут случилось неожиданное. Не успели
– Эй, вы! А ну пошли вон отсюда, пока я вам яйца не поотстреливал! – в нескольких шагах от лежащего в пыли Люка стоял коротышка неопределенного возраста с револьвером в руке.
– Эй ты, щенок, не ты ли случайно будешь Люк Калахан? – спросил низкорослый, когда последний из футболистов исчез за школьной оградой.
– Да, это я, – пытался отдышаться Люк.
– Встать сможешь?
– Смогу, – пробурчал Люк, уже поднявшись на ноги и отряхиваясь. – Вроде эти уроды не так уж и сильно меня потрепали, – с извиняющейся улыбкой добавил он, вытирая кровь с разбитой губы.
– Знаешь, щенок, меня это мало волнует. Но моя хозяйка хочет с тобой поговорить. Поэтому у тебя есть две минуты, чтобы почистить свое тряпье и заскочить вон в ту машину, – коротышка указал на длинный черный кадиллак, припаркованный на обратной стороне дороги.
Люк никогда не видел таких машин. Такие машины просто никогда не заезжали в его бедный район. На мгновение он испугался. В голову полезли всякие страшилки про торговлю органами и сексуальное рабство. Но он взял себя в руки. Это был его шанс. И даже если ему придется переспать ради этого с кем-то не очень приятным, он был готов на это.
Он был готов на многое, лишь бы выбраться из этой дыры. Лишь бы не жить с матерью-наркоманкой и не ходить в эту долбанную школу, где кроме старушки Дженни у него не было ни одного друга.
Дверь лимузина открылась, оттуда повеяло прохладой от кондиционера и тонким запахом дорогих женских духов.
– Присаживайся, Люк, – прожурчал низкий чарующий женский голос. – Нам надо поговорить.
Люк залез в лимузин и примостился на краю белого кожаного сидения. Никогда еще он не чувствовал себя таким жалким. С разбитой губой и начавшим отекать подбитым глазом он пытался забыть, что его намазанные гелем волосы растрепались, а черные джинсы и рубашка все в пыли.
– Смотрю, ты не очень большой любитель посещать школу. Тебя здесь не застать, – казалось, женщина не обратила никакого внимания на потрепанный вид Люка.
– Нет, мэм, не очень. – Люк сконфузился еще больше.
Женщине, которая сидела перед ним, на вид можно было дать от сорока до пятидесяти. Она была довольно высокой и стройной, одетой в просторный белый брючный костюм и роскошные туфли с острыми носками на невероятно высоких шпильках. Волосы ее были высоко зачесаны в виде короны, а шею и уши украшали бриллианты. Люк никогда не видел настоящих бриллиантов, но огромные камни так сверкали, что не было сомнения: на леди, сидящей перед ним, надето целое состояние.
– Ваше величество.
– Что? – тупо уставился на нее Люк.
– Не мэм, а Ваше величество. Я королева. А из тебя, если ты, конечно, не против, я намерена сделать короля. Не пугайся, милый. Тебе не придется на мне жениться! – рассмеялась женщина. – Короля не настоящего, конечно.
Глава 4. Лос-Анджелес, наши дни
Когда Мартин ушел, было уже за полночь. За окном начиналась майская гроза, и ветер завывал в трубах старого дома. Крис взяла бокал с недопитым вином и еще раз прошлась по своему новому жилищу. Да, подумала она про себя, уютным его назвать сложно. Ветхая мебель далеко не сияла чистотой. В шторы въелась вековая пыль. А камин, наверное, не растапливали лет десять. Надо будет
Мартин, старый добрый Мартин непременно ей поможет. Но все равно на наведение хотя бы поверхностного марафета потребуются деньги, которых у нее сейчас нет. Свои последние сбережения она отдала в счет оплаты полугодовой ренты за эту квартиру. И скорее всего ей понадобится дополнительный заработок.
Сегодня, когда они с Мартином таскали коробки с ее пожитками на пятый этаж, на первом этаже она увидела довольно милую забегаловку. Несколько столиков накрытых скатертями в красно-белую клетку, большие розовые абажуры на потолке и бекон с яичницей в качестве фирменного блюда. А еще там было объявление, что требуется официантка. Оплата восемь долларов в час плюс чаевые. Не так уж и плохо, если учитывать, что работа будет находиться буквально рядом с домом, и у нее останется свободное время для того, чтобы переделать свой неудачный сценарий.
Вспомнив о сценарии, который ей вернули на киностудии, Крис распаковала сумку с ноутбуком и уселась с ним на диван. Она не любила работать за столом. Гораздо удобнее было сидеть с ноутбуком на кровати, подложив под спину несколько подушек, или на диване, опершись о его мягкую спинку. Писать и пить горячий чай или жевать что-нибудь вкусненькое… Как она с такими пристрастиями к своим тридцати годам не стала пышкой, Крис не знала.
Ее мама была очень стройной, и отец в свои шестьдесят выглядел молодцом. Наверное, это гены. В любом случае, они с Мартином отлично поужинали, и сейчас ни есть, ни работать не хотелось. Если она решила завтра попытать счастья в кафе на первом этаже своего дома, то пора ложиться спать. Жаль, в этой квартире не было отдельной спальни. Это была довольно просторная студия, разделенная на зоны, но фактически из кухни можно было увидеть кровать, а с кровати отлично просматривалась зона гостиной с продавленными диванами и кривоногим журнальным столиком. Но ничего, это ведь ненадолго, всего каких-то полгода, за которые она перепишет свой сценарий или напишет новый, более удачный. И тогда она подыщет себе что-то более пристойное. А может быть, за эти полгода она встретит приличного парня, которого полюбит и который полюбит ее, и тогда они поженятся и купят небольшой уютный коттедж с садом и площадкой для барбекю…
Крис допила вино, распустила свой конский хвост и пошла в ванную. Приняв душ, она надела свою любимую шелковую пижаму в мелкий голубой цветочек и пошла застилать чистым бельем постель.
Когда она, наконец, легла, время уже давно перевалило за полночь. Буря разразилась нешуточная. Дождь хлестал по высоким окнам, сверкала молния и то и дело грохотали раскаты грома. Но на уставшую от длинного и непростого дня Крис все это подействовало успокаивающе, и уже через несколько мгновений после того, как ее голова коснулась подушки, она провалилась в глубокий сон.
Проснулась она неожиданно, от стойкого ощущения, что на нее кто-то смотрит. Неужели здесь есть еще и крысы, подумала Крис, и в попытке избавиться от неприятного чувства перевернулась на другой бок. Но ощущение, что за ней наблюдают, такое явное и четкое, не прошло.
Она приподнялась на подушке, включила лампу на туалетном столике возле кровати и стала пристально вглядываться в темноту новой квартиры. В обозримом пространстве никого не было. Она посмотрела на табло электронных часов, они показывали три ночи. Для пущей уверенности, что в квартиру не проник непрошенный гость, грабитель или насильник, она встала с кровати и проверила замки входной двери, заглянула в ванную, но там тоже никого не оказалось.