Утопия-авеню
Шрифт:
Сверкает вспышка. Джуд наводит фотоаппарат на модов.
Еще одна вспышка. Моды отступают на шаг, другой, пятятся к выходу. Все, кроме Акульего Глаза, который подступает к Джуд и рявкает:
– Дай сюда!
Дин отбрасывает «фендер», спрыгивает со сцены. Акулий Глаз пытается отобрать фотоаппарат у Джуд.
– КОМУ ГОВОРЯТ, СУКА! – орет он.
Джуд даже не сопротивляется – бесполезно. Дин выхватывает бутылку эля у какого-то студента и бьет Акульего Глаза по башке. Что-то хрустит. Акулий Глаз выпускает фотоаппарат, поворачивается, тупо глядит на обидчика. «Вот же ж хрень… – думает Дин. – Это я
Моросит дождь, холодной мокрой пеленой окутывает парковку студенческого клуба и всех, кто на ней еще остался. Почти все студенты разошлись. Моды скрылись в ночи.
– Рана вашего приятеля выглядит хуже, чем она есть на самом деле, – поясняет фельдшер «скорой», – но его наверняка оставят в больнице на выходные. Сделают рентген, наложат швы. Проверят, нет ли сотрясения. Хорошо хоть глаз не выбили.
– В общем, забирайте его, а я поеду следом, – говорит Левон.
– Я с тобой, – заявляет Эльф.
– Не надо, – говорит Левон.
Эльф не принимает возражений.
– Дину надо вести Зверюгу в Лондон, а… – Она осекается, и Дин понимает, что она чуть не сказала: «От Джаспера все равно никакого толку». – Короче, я поеду с тобой.
– Ну хоть попрощаться-то с ним можно? – спрашивает Дин фельдшера.
– Можно, только по-быстрому. И не надейся на содержательную беседу.
– Так он же барабанщик, – говорит Дин, обходит машину «скорой» и заглядывает внутрь, в сверкающую белизну. Грифф с перебинтованным лицом сидит на каталке.
– Вот черт, – вздыхает Грифф, увидев Дина. – Это ты. Я умер и попал в ад.
– Не расстраивайся, – говорит Дин. – Шрам заживет, и ты станешь звездой в фильмах ужасов.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Эльф, беря Гриффа за руку. – Бедняжка.
– У нас в Гулле бутылка в голову – обычное дело, – хмыкает Грифф. – А где моя ударная установка? Не доверяю я этим студентам.
– Уже в Зверюге, – говорит Джаспер. – Мы ее ко мне отвезем.
– А если сыграешь в ящик, загоним твоей замене, – говорит Дин.
– Где ж вы найдете ударника, который сможет задать ритм – тебе?
– Извините… – произносит девичий голос.
Дин оборачивается. У дверей «скорой» смущенно переминается Джуд:
– Можно, я…
– Залезай, – говорит Левон.
– Простите, пожалуйста. Мне… Как все ужасно получилось…
– Вот пусть студенческий клуб перед нами извиняется, – говорит Эльф. – А ты ни в чем не виновата.
– Вы классно играли, – говорит Джуд, заправляя за ухо непослушную прядь. – Пока эти грубияны не…
– Спасибо за комплимент, – говорит Дин. – Хоть мы его и не заслужили.
– А вы вернетесь? Ну, чтобы продолжить концерт? – спрашивает Джуд.
Все переглядываются.
– Пусть сначала за этот заплатят, – говорит Дин.
Левон фыркает:
– Вот когда Грифф выздоровеет, тогда и подумаем.
Джуд смотрит на Дина:
– Ну, тогда до встречи…
«Кошачьи глаза» вдоль шоссе А23 по дуге убегают под колеса Зверюги. «То они есть, то их нет…» Усилки, барабаны и гитары ездят по салону. «Уезжали вчетвером, – думает Дин, – а возвращаемся вдвоем». Джаспер ушел в себя. Или спит. «А какая разница?» Жаль, что радио не работает. Дин усиленно размышляет. «Хорошо, что Рэй не видел нашего позора». Шенкс, Рэй и остальные справились бы с модами, но стали бы свидетелями провального дебюта группы. На репетициях – все классно, а на сцене – лажа. Группа становится группой, если все ее участники в нее верят. А Дин подозревает, что он сам, Джаспер, Эльф и Грифф в группу не верят. Они не состыковались. Да и как им состыковаться? Что у них общего? Дин с Гриффом оба из рабочих семей, а Джаспер – как с другой планеты. С планеты экстравагантных чудил. Дин живет в его квартире уже восемь недель, но до сих пор так и не понял, что он за человек. Эльф считает Дина невежей. А как иначе? У нее самое страшное ругательство – «черт возьми». Если она не удержится на плаву в шоу-бизнесе, родители ей всегда помогут. У нее есть на кого положиться. Даже Гриффу есть на кого положиться.
– А мне не на кого, – бормочет Дин.
– Что-что? – спрашивает Джаспер.
– Ничего.
Зверюга въезжает в туннель из стволов и ветвей.
По дорожному полотну размазана тушка фазана.
«Остальные нужны мне больше, чем я нужен остальным», – думает Дин. Джаспер может хоть завтра все бросить. Его запросто возьмут в любую лондонскую группу. «И тогда прости-прощай дармовое жилье в Мэйфере». Грифф вернется в джаз. Эльф будет выступать соло. У Левона есть «Лунный кит», контора на Денмарк-стрит и, наверное, серьезные сомнения в том, стоит ли тратить деньги на заведомо провальный коллектив. «А у меня что?» – думает Дин. «Утопия-авеню». Сегодня был дан старт его будущему.
А будущее взорвалось на стартовой площадке. Разлетелось на мелкие кусочки.
Вдребезги.
Мона Лиза поет блюз
– Мы же час назад решили, что третий дубль – самый лучший, – стонет Эльф.
– А шестой точнее, – говорит Левон по селектору из аппаратной. – Дин смазал нисходящий аккорд.
– Так и надо, – настаивает Эльф. – Как раз тогда, когда Джаспер поет «сломан». Такая вот счастливая случайность…
– На шестом дубле Джаспер звучит лучше, – говорит Левон. – И у Гриффа там четче слышно «тик-так, тик-так».
– Если тебе нужен «тик-так, тик-так», поставь в угол гигантский патлатый метроном, наряди в майку и записывай себе на здоровье.
– Эй, дайте слово гигантскому патлатому метроному! – Грифф растянулся на продавленном диване; на левом виске алеет шрам. – Мосс своей бас-гитарой глушит мой рабочий барабан. Давайте сделаем седьмой дубль, только с абсорбером.
– Я специально не ставил абсорбер, – говорит Диггер, звукоинженер «Пыльной лачуги». – Чтоб было как у «Стоунзов». Они всегда так делают.
– Подумаешь, «Стоунзы». – Дин, сидя на усилке, без всякого стеснения ковыряет в носу. – Мы их копия, что ли?
– Брать пример со «Стоунзов» вовсе не означает, что вы их копируете, – заявляет Хауи Стокер, загорелый белозубый совладелец «Лунного кита», будто сошедший со страниц «Плейбоя».
– Ну да, они нашли свой звук, Хауи, – говорит Дин. – Потому они и золотое дно. А не потому, что повторяли за другими, как попугаи.
– Ага, в «Чесс-рекордз» никто не скажет, что «Стоунзы» – попугаи. – Грифф выдувает колечко дыма.