Утраченное звено (сборник)
Шрифт:
Ветер донес до меня резкий запах, не похожий ни на какой другой. Я уже знаю, чего испугалась косуля. Там, за деревьями, прячется Один из Тех, на кого нельзя охотиться.
Ползу по скале, извиваясь всем телом, как огромный полоз, которого я одолел в короткой схватке. Я весь охвачен одним желанием. Почти не замечаю, как выступы камней царапают мою кожу. Здесь трудно ползти. Приходится выпускать когти, цепляться ими за камни. Лапы болят от напряжения. Но повернуть не могу. Должен настигнуть ее. Когда это случится, во мне поселятся ее тревоги, ожидания, ее трепет. Я узнаю, что такое страх и беспомощность.
Она все ближе и ближе. Вижу, как опадает ее холка. Ликующий рев вырывается из моего горла.
Не бойся. Сейчас все твои страхи кончатся. Не бойся. Боль продлится такое короткое мгновение, что его можно и не считать. Но зато ты станешь здоровой и сильной, как я. И ты узнаешь…
Что же тогда узнает она?..
Косуля. Глава 4. Конец или начало?
…Силы на исходе. А он преследует неутомимо, неумолимо. Страшный как смерть.
Он был, он жил всегда. Когда я родилась, он уже был. Он убил моих сестер. Злоба наполняет его. Движет им, ведет вперед. Злоба и голод.
Он караулил меня за каждым деревом. Однажды я пошла к водопою. Вечерело. Длинные тени стлались по земле. Я не боялась их. Перебегала от одной к другой, укрывалась в их темноте, густоте.
Вдруг мне показалось, что одна тень — полосатая. Горбатая. Ветерок переменился. Но прежде, чем он донес Его запах, я уже мчалась обратно. А он стлался полосатой тенью за мной. Так же, как сейчас. То появляясь, то исчезая.
Кажется, что он всюду. Его запахом проникнут воздух. Вон в кустах мелькают его полосы — черные на желтом. На сильных лапах — мягкие подушечки, в них скрыты Страшные когти, разрывающие кожу, тело. Как услышишь его поступь? В огромной пасти — длинные клыки, перекусывающие кости.
Скорей на скалу! Выше! Выше! С выступа на уступ. Но он не отстает. Не устает.
А я устала. Болит нога. Та, что всегда уставала первой. Та, что всегда подводила меня. Почему ты досталась мне, плохая нога? Почему не досталась ему? По» времени, потерпи. Потом возьмешь свое. Стань хоть на время сильной, крепкой.
Но она не слушается: Будто в огне горит. Смерть мою торопит.
Он ползет по скале. Ужас холодит меня. Нет, не дамся! Если бы перепрыгнуть вон на тот уступ. Допрыгну? Не допрыгну? Разобьюсь? Ну что ж…
Все оборвалось внутри, замерло. Лечу над бездной.
Прыжок удался. Мне легко. Радостно.
Но что это? Его рык. Он летит за мной. Над той же бездной. Его рык. Его крик — призывный клич.
Он смотрит на меня — и в желтых глазах вспыхивают искры. В них нет злобы. В них — радость встречи и тоска.
Его рык. Его вой, заглушающий все другие звуки.
Что-то меняется. Нет, не вокруг, — во мне самой. Я узнаю, что он вовсе не злой, что мне не будет больно. Случится совсем иное — кончатся мои беды, муки. Я стану здоровой, как он. Сильной, как он.
Пусть он идет. Я подожду.
Он прыгает ко мне. Его запах — запах опасности. Черные полосы на желтом надвигаются. Бежать! Спасаться!
Поздно…
…Дальше на листе бумаги тянулись длинные колонки цифр. Очевидно, компьютер не умел выразить последующее словами. Я взглянул на Михаила. Не скрывая дрожи пальцев, ворошивших листы, спросил:
— А дальше?
— Дальше?.. Ты видишь сам цифры, отражающие быструю смену физиологических процессов косули. Компьютер не подобрал слов. Нам остается домысливать, — с сожалением произнес Михаил.
Внезапно он оживился, прищурился, заговорщицки Подмигнул профессору и сказал мне:
— Но ведь ты же у нас знаменитый деятель культуры. Не пытайся отрицать. Мы видели твои фильмы, читали твои статьи, рассказы. Тебе и карты в руки. Попытайся написать за компьютер продолжение. А когда он научится различать тончайшие изменения импульсов и биоритмов живых существ до и после охоты, когда сможет выразить их словами, мы сличим его сочинение с твоим. Это был бы интересный эксперимент! А ты как считаешь?
Он говорил как будто совершенно серьезно, даже увлеченно. Но я слишком хорошо знал его и заподозрил розыгрыш. «Ладно, — подумал я, — здесь тебе не университет, не студенческие диспуты. На сей раз посмотрим, кто кого».
Я сделал вид, что полностью поверил в искренность его предложения. Мне даже удалось выразить нечто вроде восторга на лице. Я воскликнул:
— Это ты замечательно придумал, старина! Сейчас же, вот здесь при вас попробую сочинить устный рассказ!
С недоброй радостью я увидел, как они согласно закивали. Поверили? Поверили, что я остался таким же увлекающимся, как в юности, и решили позабавиться? Что ж, сейчас получите достойный ответ, бывшие мои друзья, наставники и коллеги! И я начал импровизировать:
— Итак, назовем рассказ «Косуля. Продолжение жизни».
Я полузакрыл глаза, наблюдая за ними сквозь приспущенные ресницы:
— Не верится, что совсем недавно я была слабой и больной… Все изменилось. Не болит нога. Не ноет в правом боку. Пружинистая хищная бодрость во всем теле. Никогда не представляла, что каждый шаг может доставлять удовольствие. Удовольствие — чувствовать мощные свои мышцы, пульсирующую кровь. И еще радостнее становится, когда вспоминаешь, что совсем недавно мне жилось иначе…
Я увидел, как мои бывшие коллеги переглянулись, словно говоря друг другу: «Эге, а он увлекся не на шутку».
«Ничего, дружки, хорошо смеется тот, кто смеется последним». Мой голос дрогнул, словно от сдерживаемого волнения:
— Странно смотреть под ноги и вдаль. Земля отделилась от меня, а нижние ветки деревьев приблизились. Они совсем рядом. Мне не составит никакого труда взобраться на дерево. Но самое главное не в этом. Я по-иному смотрю на окружающий мир. Больше не боюсь его. Даже острые запахи секачей или тигра не пугают меня. Я существую в неком постсимбиотическом сообществе…