Утраченный дневник Гете

Горелик Людмила Львовна

– То-то и оно, что в одиннадцать закрыты, а в двенадцать открыты! В комнате открыто было окно – он туда и выскочил, пока Галя дверь открывала! – Ирина говорила с напором. Очевидно было, что ей нравится быть более осведомленной, чем собеседница.

Елена Семеновна не возражала. Покивала уважительно, подумав, спросила:

– А в чем интерес? Если б она богатая была… Серьезных врагов, мне кажется, она тоже вряд ли могла иметь. Прекрасная учительница, со всеми тактичная, дети ее любили, родители благодарны ей были… Какие у

Сони враги? И что за пакет?

– Обыкновенный пакет. Пластиковый. Из магазина. Галя, соцработник, ее с пакетом на голове нашла – вы что, не знаете? И разве квартира – не богатство?! – запальчиво спросила соседка. – Еще какое богатство! А Софья Дмитриевна – одинокая. Читали, наверно, как сейчас за квартирами одиноких людей охотятся? А тут прекрасная квартира в центре. Рядом с музучилищем! Напротив парка!

Они заканчивали очередной круг, третий для Елены Семеновны.

– Мне, пожалуй, на сегодня достаточно, – сказала она.

– И мне хватит. Пойдемте! – ответила Ирина.

Движение здесь было оживленное. Они молча перешли по переходу. В глубине улицы стояло здание музучилища, перед ним располагалась небольшая красивая площадка с цветочными клумбами и фонтаном в центре. Их дом находится несколько в стороне от оживленной улицы, не в первом ряду. Фасадом он был обращен на площадку с фонтаном и клумбами. Сонины окна на первом этаже выходили прямо на фонтан. Действительно – хорошая квартира!

– И между прочим, на квартиру были претенденты, – неожиданно продолжила прерванный разговор Ирина. – Даже из нашего подъезда. И не только.

– Какие претенденты? – не поняла Шварц.

– Ну что вы, не знаете, как сейчас делают? Договариваются, что будут ухаживать за одинокими стариками в обмен на квартиру. В наследство, после смерти.

– А-а-а, – понимающе протянула Елена Семеновна. – Знаю, конечно.

– Ну вот. Данилкины с четвертого этажа так хотели сделать, просили Софью Дмитриевну разрешить им ухаживать за ней в обмен на квартиру после ее смерти. Их трое в однокомнатной. Да собака еще, хотя, конечно, маленькая – меньше кошки.

Елена Семеновна кивнула: она видела собаку Данилкиных. Той-терьер.

– А сын подрастет, – продолжила Ирина, – женится. Что тогда делать? Сами-то они не купят.

– Неужели Соня согласилась?

– Не знаю. И еще хозяйка салона красоты, что рядом с Аргуновской, расширяться хочет. Она предлагала перевезти Соню в другую квартиру. Мол, купит равноценную в этом же районе, да еще и денег даст. Но тут Софья Дмитриевна не хотела точно. Ей очень это место нравилось. Она говорила: «Площадка у фонтана – моя дача. У меня дача прямо под окном». Сидела часто здесь на скамейке, иногда книги продавала прохожим.

– Книги продавала? Разве Соня этим занималась?

– Ну, а легко ли на пенсию прожить? Конечно, правильно делала, что продавала. У нее книгами вся квартира забита, как она там дышит… дышала то есть? От них пыль одна.

Это я посоветовала их продавать. Она ведь не работала уже, зачем ей книги… – Ирина вдруг прервала речь, выражение ее лица переменилось, оно стало приветливым и… напряженным. – Игорек! – кокетливо окликнула она. – Куда это ты так спешишь, что и друзей не замечаешь?!

Только что обогнавший их высокий мужчина оглянулся, на миг замедлил шаг, посмотрел быстро на часы:

– Извини, Ирочка, на занятия опаздываю! У меня первая пара! Но я к тебе обязательно еще забегу! – И пошел, делая большие шаги, дальше, ко входу в музучилище.

«Где я его видела?» – подумала Елена Семеновна и вопросительно посмотрела на Ирину.

– Это Озерцов. Он в музучилище работает. – Ирина больше не улыбалась: невнимание спешащего преподавателя ее сильно расстроило. – Ведет историю музыки. – Помолчала, потом добавила: – Так, давнее знакомство… Мы с ним в одной школе учились, хотя он, конечно, на три года старше.

Дальше шли молча. Настроение спутницы после встречи ухудшилось, и Елена Семеновна понимала, что не надо ее сейчас беспокоить вопросами, хотя любопытство буквально разбирало. Да и что спрашивать, без того ясно: Озерцов наверняка Ирин кавалер, который потерял к ней интерес. И тут уж ничего не попишешь, это очевидно. А что лицо знакомое – Смоленск небольшой город, видела где-нибудь. Раз преподаватель музучилища, на каком-нибудь концерте, скорее всего…

Когда поднялись на второй этаж, слегка задержались возле квартиры Шварц.

– Приятно было познакомиться поближе, – кивнула Ирина. – Заходите, если что надо. Мы с Машей дружили.

После завтрака Елена Семеновна решила помыть пол. Только намотала тряпку на швабру – затрезвонил телефон.

– Лелечка, ты представляешь, – произнес Наташкин голос, на этот раз радостный, – оказывается, Соня оставила свою квартиру Тане! Еще перед тем как лечь в больницу завещание написала! А мы и не знали, честное слово! У Тани она любимой учительницей была! Конечно, Таня и без завещания ее не бросила бы никогда в случае беспомощности… Но и она тоже Таню любила. Завещала квартиру любимой ученице Татьяне Лукиной.

Елена Семеновна не сразу нашлась, что сказать. За Таню она тоже обрадовалась.

«Ну вот, теперь они с Павликом могут квартиру больше не снимать. И ребенка наконец Таня родит», – была ее первая мысль. Однако сказать это Наташке она поостереглась. Ответила более нейтрально:

– Таня твоя заслужила! Она такая умница, такая хорошая учительница… Смена Соне у нас в городе. Так что завещание – это вполне понятно.

После телефонного разговора Леля вновь взялась за швабру. Мысли возвращались к разговору: «Тане квартира очень нужна. С Наташкой в ее однокомнатной Павлик вряд ли мог бы ужиться: она его считает недостойным внучки, ревнует Таню к нему. А мальчик он, кажется, неплохой. И неглупый».