Утраченный символ
Шрифт:
— Хорошо.
Работник хосписа наклонился над капсулой и плавным, бережным движением снял со старика кислородную маску. Тот слегка шевельнулся, но глаза остались закрытыми. Работник откатил в сторону аппарат искусственного дыхания и остальные приборы, оставив в центре комнаты только капсулу с лежащим в ней человеком.
Жена умирающего, нагнувшись, нежно поцеловала супруга в лоб. Глаза старика так и не открылись, но губы дрогнули в ласковой улыбке.
Без кислородной маски дыхание с каждой секундой становилось все более хриплым и прерывистым.
Питер отшатнулся в ужасе.
— Кэтрин, ради всего святого!..
— Все в порядке, — прошептала сестра. — Там достаточно воздуха. — Она видела эту запись не во второй и даже не в десятый раз, но сердце все равно трепетало.
Под капсулой с умирающим светилось электронное табло. Девять цифр.
— Столько он весит, — пояснила Кэтрин.
Дыхание старика постепенно замедлялось, и Питер подался вперед, будто загипнотизированный.
— Так он сам хотел, — напомнила сестра. — А теперь смотри.
Жена старика, отойдя в глубь комнаты, села на кровать и вместе с работником хосписа наблюдала за происходящим.
За следующую минуту дыхание умирающего вдруг снова участилось, а потом внезапно, будто старик сам выбрал момент, когда оборвать свою жизнь, он сделал последний вздох. Все закончилось.
Жена и работник хосписа горестно обнялись.
Больше ничего не происходило.
Выждав еще несколько секунд, Питер непонимающе обернулся к Кэтрин.
«Смотри, не торопись», — мысленно попросила она, взглядом показывая на электронное табло, где по-прежнему светились цифры, обозначающие вес умершего.
И вот тогда наступил момент истины.
Питер так резко отпрянул назад, что чуть не свалился со стула.
— Но… но ведь… — Он в изумлении прикрыл рот рукой. — Невозможно…
Великий Питер Соломон не часто лишался дара речи. Впрочем, в первые несколько просмотров Кэтрин чувствовала примерно то же самое.
Через какое-то короткое время после смерти старика в капсуле электронные цифры на табло вдруг скакнули, и значение изменилось. Умерший потерял в весе. Разница эта, хоть и микроскопическая, все же поддавалась измерению… и выводы напрашивались самые ошеломляющие.
Кэтрин вспомнила, как дрожащей рукой выводила в отчете по эксперименту: «Очевидно, существует невидимая субстанция, покидающая человеческое тело в момент смерти. Обладая исчисляемой массой, она при этом свободно проходит сквозь физические преграды. Вынуждена предположить, что она движется в пока неведомом для меня измерении».
По крайнему потрясению, читающемуся на лице брата, Кэтрин догадалась: он приходит к тем же выводам.
— Кэтрин, — с запинкой проговорил он, моргая, будто пытаясь убедиться, что не спит. — Кажется, ты только что взвесила человеческую душу.
Оба погрузились в молчание.
Кэтрин
«Не всё сразу».
Если увиденное ими на экране действительно доказывает существование души (или сознания, или жизненной силы) вне телесной оболочки, то сколько же неведомого в области мистики можно будет прояснить — переселение душ, космическое сознание, состояние клинической смерти, астральную проекцию, телепатическое наблюдение, осознанные сновидения и многое, многое другое… Медицинские журналы пестрят историями о пациентах, которые во время клинической смерти видели со стороны свое тело на операционном столе, прежде чем возвратиться к жизни.
Питер все еще молчал, но Кэтрин заметила слезы в его глазах. И все поняла. Она тоже не удержалась от слез при первом просмотре. Им обоим пришлось пережить смерть близких, а для любого человека прошедшего через такое горе, малейшая надежда на то, что душа умершего продолжает существовать после смерти, уже утешение.
«Он думает о Закари», — догадалась Кэтрин, заметив во взгляде брата знакомую глубочайшую печаль. Питер долгие годы жил под гнетом вины за смерть сына. Он много раз повторял Кэтрин, что совершил величайшую в своей жизни ошибку, оставив Зака в тюрьме, и никогда не сможет этого себе простить…
Стук хлопнувшей двери выдернул Кэтрин из воспоминаний, и она вновь очутилась в подвале на холодном каменном столе. Судя по звуку, хлопнула металлическая дверь наверху, у крутой потайной лестницы, а значит, татуированный возвращался. Кэтрин слышала, как он зашел еще в какую-то комнату по дороге, что-то там сделал, и зашагал дальше по коридору — к ней. Он переступил порог, толкая перед собой что-то тяжелое… на колесах. Вот он вышел на свет, и Кэтрин распахнула глаза от изумления. Татуированный вез человека в кресле-каталке.
Умом Кэтрин понимала, что этот человек ей знаком, но сердце категорически отказывалось узнавать его.
«Питер?»
Она не знала радоваться, что брат жив… или ужасаться. Все волосы на теле Питера были сбриты, густая серебристая шевелюра исчезла вместе с бровями, кожа блестела, будто смазанная маслом. Всю его одежду составлял черный шелковый халат. Вместо правой кисти торчал свежезабинтованный обрубок. Полный страдания и боли взгляд Питера встретился со взглядом Кэтрин, где застыли горечь и скорбь.
— Питер! — У нее сдавило горло.
Брат попытался ответить, но наружу вырвались полузадушенные булькающие звуки. Кэтрин только теперь поняла, что он сидит привязанный к креслу с кляпом во рту.
Наклонившись, татуированный ласково погладил Питера по бритому черепу.
— Я приготовил твоего брата к почетной миссии. Ему сегодня отводится особая роль.
Кэтрин оцепенела.
«Нет…»
— Нам с Питером пора, но я решил, что ты захочешь попрощаться.
— Куда вы его везете? — слабеющим голосом спросила Кэтрин.