Утрата
Шрифт:
— Номер четыреста семь.
Официант ушел.
— Я надеюсь, вы не будете возражать?
— На самом деле я могу сама заплатить за свою еду.
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Просто мне хочется таким образом возместить мою навязчивость.
Да на здоровье.
Она отпила немного вина. Этот мужчина, пожалуй, слишком хорош, чтобы быть настоящим. Великолепная, полностью самодвижущаяся модель. Он снова заработал челюстями над своей ягнятиной, и еда, казалось, поглотила его целиком. В какое-то мгновение создалось впечатление,
Она рассматривала его. Лет пятьдесят. Дорогой костюм, и, судя по тому, что он не моргнув заказал две порции филейной ягнятины во французской столовой, с платежеспособностью у него полный порядок.
Отлично. Он идеален.
Судя по виду, он привык к хорошей пище. Шее явно было тесно внутри воротника рубашки, и часть выперла через край и нависла над самым узлом галстука.
Неопытный глаз, пожалуй, вполне мог обмануться его наружностью, но она-то видела его насквозь. Явный выскочка. Его застольные манеры сами ябедничали, что в детстве никто не потрудился объяснить этому человеку, как себя ведут за обедом. Никто не стучал его по локтям, когда те укладывались на стол, никто не удосужился подсказать, что не следует облизывать нож.
С чем его, собственно, можно поздравить.
Да и пользовался он к тому же закусочным прибором.
Он почти доел, когда перед ней приземлилась ее тарелка. Официант приподнял крышку, и ей пришлось сдержаться, чтобы по примеру Йоргена Грундберга не наброситься на еду. Она отрезала кусочек филе и тщательно его прожевала. А он, подобрав ножом остатки соуса, беззастенчиво отправил их в рот.
— Действительно очень вкусно. Спасибо.
— You are welcome, — улыбнулся он, пытаясь скрыть салфеткой отрыжку.
Отодвинув от себя тарелку, он вытащил из кармана белую упаковку с таблетками. Нажатием пальца выдавил продолговатую капсулу и проглотил ее, запив глотком вина.
— «Свидиш Лаваль Сепаратор». Звучит солидно.
Он снова положил лекарство в карман. Продолжая есть, она пожала плечами. Начиналась рискованная фаза.
— А вы? Чем вы занимаетесь?
Подумать только, это всегда работает. Будто все мужики в дорогих костюмах — клоны одного прародителя. Как только карьеристу-энтузиасту предоставляется возможность поговорить о собственных успехах, он тотчас же начисто забывает обо всем, что могло представлять для него интерес всего лишь минуту назад.
— Импортом. Главным образом электроники. Ищу всевозможные перспективные новинки, а потом размещаю производство в Латвии и Литве. Представляете, себестоимость товара снижается в три раза, если вы…
Она наслаждалась едой. Он увлеченно живописал собственную гениальную бизнес-идею, она периодически поднимала на него глаза и заинтересованно кивала, но все ее естество было наполнено чесноком и розмарином.
Когда тарелка опустела, она заметила, что он замолчал, и подняла на него глаза. Он смотрел на нее. Да, самое время приступить ко второму этапу. В ее бокале оставалось больше половины, но тут уже ничего не поделать.
— Действительно очень вкусно. Спасибо.
— Все-таки вы успели немного проголодаться.
Она положила нож и вилку на тарелку параллельно, как полагается. Да, хоть один человек за этим столом знает, как это принято делать.
Он выглядел до смешного самодовольным.
— Обычно я всегда догадываюсь, чего хочет женщина. — Он улыбался.
Интересно, про свою жену он тоже это знает?
— Спасибо за вкусный ужин и приятную компанию, но теперь мне пора.
Она свернула салфетку.
— А вас не привлекает маленькая рюмочка в номере на сон грядущий?
Их взгляды встретились через стекло бокалов.
— Спасибо. Но завтра у меня трудный день.
И, прежде чем он успел ее остановить, она махнула официанту. В следующую секунду тот подошел.
— Будьте добры, счет, — спросила она.
Официант вежливо кивнул и начал убирать со стола. Бросил взгляд на сложенные крест-накрест приборы Грундберга.
— Можно взять?
Оттенок почти издевательской иронии в его голосе заставил ее прикрыть улыбку бокалом, но сам господин Грундберг язвительности не заметил и лишь кивнул.
— Позвольте мне заплатить, — произнес он. — Мы же договорились.
Он попытался накрыть ее руку своей, но она увернулась.
— Хорошо, но за вино я заплачу сама.
Она взяла сумочку, висевшую на спинке стула, но он не сдавался.
— Нет. Давайте не будем спорить.
— Давайте я все-таки буду решать сама.
Подошел официант. Грундберг ей улыбался. Он начинал ее раздражать, но говорила она скорее упрямо, чем сердито. Гасить его интерес еще рано, и она улыбнулась. Сумочка стояла у нее на коленях, она открыла ее, намереваясь вытащить кошелек. Быстро просмотрела оба отделения.
— О господи!
— Что случилось?
— Кошелька нет!
Она снова перерыла всю сумку, с еще большим усердием. Потом прикрыла лицо левой ладонью и глубоко вздохнула.
— Так, сейчас мы успокоимся! Вы уверены, что деньги не в портфеле?
Она позволила новой надежде охватить себя, а главное, его. Подняла портфель на колени и раскрыла. Если бы он мог видеть содержимое, то очень удивился бы, обнаружив, что, кроме ежедневника, Каролин Форс носит в портфеле полпалки вареной колбасы и швейцарский универсальный складной ножик «Viktorinox».
— Нет, здесь тоже ничего нет. Господи, меня, наверное, обокрали.
— Так, так, так! Спокойно, спокойно. Сейчас мы все устроим.
Вернулся официант с двумя счетами на маленьком серебряном подносе, и Грундберг торопливо вытащил кредитку «Американ Экспресс».
— Пожалуйста, возьмите за все.
Официант посмотрел на нее, спрашивая разрешения, и она поспешно кивнула.
— Я верну вам, как только…
— Нет проблем. Мы все уладим.
Она снова закрыла лицо ладонью.