Утренние поезда
Шрифт:
П е ч н и к о в (поднялся). Полина Михайловна, я пошел. (Лизе.) Надумаете, придете.
Л и з а. Да, наверно, я в юности совершила ошибку… Я умею работать. Драться я не умею.
Сверху спускается Майка, входит в столовую.
М а й к а. Здравствуйте.
П е ч н и к о в. До свидания. (Уходит.)
М а й к а. Я пойду пошатаюсь. (Быстро уходит за Печниковым.)
На веранде.
Майка выходит на веранду, сталкивается с Василием.
В а с и л и й. Погоди. Я тут кое-что принес. Выпьем на прощанье.
М а й к а. Я скоро приду. Там какая-то тетка из обкома. (Убегает.)
В столовой.
Василий входит в столовую.
В а с и л и й (Полине). Здравствуй, «тетка из обкома».
П о л и н а (засмеялась). Кто это меня так?
В а с и л и й. Племянница. Ты ко мне?
Л и з а. Нет. Ко мне.
В а с и л и й. Восстанавливаешь справедливость? Валяй, валяй. Лиза, я колбаски захватил. Разделай как положено. (Полине.) Ты на меня не в обиде?
П о л и н а. Все решить не могу — обижаться или подождать.
В а с и л и й. Выпивши был. Наговорил чего-нибудь?
П о л и н а. Не помнишь?
В а с и л и й. Смутно.
П о л и н а. Не такой пьяный был.
В а с и л и й. Верно. (Достает из кармана бутылку.) Кстати пришла, Поля. Выпьем за все, что было и чего не было.
Л и з а. Рюмки пойду сполосну. (Уходит.)
Пауза. Л е в у ш к а уходит вслед за Лизой.
В а с и л и й. Ну расскажи, старший сержант, как жила, что поделывала? Почему не писала? За двенадцать лет можно было открытку бросить.
П о л и н а. Не так расстались, чтобы писать.
В а с и л и й. Зачем пришла-пожаловала?
П о л и н а. Хочу с тобой поговорить.
В а с и л и й. Валяй, валяй! Послушаем, что нам «тетка из обкома» петь будет. Только зря все это — конченый я человек.
П о л и н а. Когда похороны?
В а с и л и й. Похороны откладываются. Поначалу свадьбу сыграю. Приезжай в Ивановку — брагой угостим.
П о л и н а. Договорились. Приеду. Только ведь долг платежом красен. Я к тебе, ты ко мне.
В а с и л и й. Это еще зачем?
П о л и н а. Не бойся, не домой, в обком зову.
В а с и л и й. Мне там последний раз не понравилось. Я товарищу Дунаеву не ко двору пришелся.
Входят Л и з а и Л е в у ш к а. Расставляют рюмки.
П о л и н а. Дунаев еще не партия.
В а с и л и й. Ты ему об этом скажи. А я посмотрю, как у тебя получится.
П о л и н а. Договорились.
В а с и л и й. Бойкая стала. «Договорились». Повадочку завела. Растешь!
П о л и н а. Твоя школа.
В а с и л и й. Если моя — плохо дело. Труба. Ты свеженькая, тебя Дунаев с аппетитом слопает.
П о л и н а. Он тебе по ночам не снится?
Л и з а. Дунаев и вам приснится, когда хлебнете того, что Василий.
П о л и н а. Василий коммунист…
В а с и л и й. Был. Пять лет как исключили.
П о л и н а. Несправедливо.
В а с и л и й. Благодарю за сочувствие. Ты что же, хочешь восстановить меня?
П о л и н а. Хочу попробовать.
В а с и л и й. Ваську-то, полковника?
П о л и н а. Да, его.
В а с и л и й. По знакомству?! Думаешь, пойду на это?! Пять лет ни одна собака обо мне не вспомнила. Значит, никому не нужен. И в твоей бабьей жалости не нуждаюсь! Так проживу. Жил пять лет. Ничего, не сдох. А совесть у меня чиста. Меня сто раз могли убить на фронте.
П о л и н а. Так ты ведь живой.
В а с и л и й. Живой, да! И когда по ранам стегают — на стену лезу! Человек я. И не тревожь. Дай дожить спокойно. Я ни от кого ничего не требую. Всем доволен.
Через веранду входят М а й к а и П а в л и к — рослый, широкоплечий, немного застенчивый парень в темно-синем костюме.
П о л и н а. Ну что ж, если доволен, говорить не о чем. Живи как знаешь. Только ты ведь сам когда-то мне говорил, что у каждого кроме сегодняшнего дня должен быть завтрашний.
В а с и л и й. О завтрашнем дне я буду думать завтра. А сегодня я хочу жить. Завтра… Кто его знает, какое оно, мое завтра, с чем я его жрать буду — с сахаром или с солью?! Я, когда воевал, не собирался в деревяшке окапываться. От судьбы не уйдешь. А завтрашний день… Вот утром просплюсь, выйду на крыльцо — погляжу, какое оно, «завтра». (Павлику.) Чего уставился? Не согласен — поживи с мое, не то запоешь.
П а в л и к. Вполне справедливо говорите, завтрашний день сам о себе позаботится.
В а с и л и й (Полине). В лесу живем, а деревьев не видим — все некогда, бежим, в завтрашний день торопимся. (Павлику.) Что, не прав?
П а в л и к. Вполне разумно. Жить надо не спеша.
П о л и н а (Павлику). Сколько вам лет, юноша?
М а й к а. Ему двадцать три.
П а в л и к. Годы тут ни при чем. И до нас люди о жизни думали.
В а с и л и й (Полине). Что, схлопотала? Я тебе больше скажу. Когда меня из заповедника турнули, приказ принесли — глазам не поверил. Ты у Лизы, у него (показывает на Левушку) спроси, сколько я заповеднику отдал. Я на этих пятнадцати тысячах гектаров каждую звериную тропку знаю! Людей не хватало, сам вместе с плотниками кормушки делал! Выгнали, как собаку. А за что? Какое я преступление совершил?! Не позволил Дунаеву закон нарушать, заповедного зверя бить?! Из-за Ивановского леса с начальством переругался?! Так ведь, черт возьми, отдали его заповеднику! Что, он, этот лес, мне нужен был?! А, что говорить! Выгнали! И все тут. Думаешь, я так сразу лапки и поднял. Нет, я как зверь дрался, ночами не спал, душу себе выматывал, на людей бросался. Потом уехал рыбу ловить. И все. Как рукой сняло. На хлеб хватает, иной раз и выпить можно. (Распахнул окна, посмотрел на лес.) А красотищу эту у меня никто не отнимет. Моя.