Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

Киле Петр

Д а н т е с О, да! О, да! Готов вам удовольствие доставить, Чего б ни стоило мне это счастье. Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а Счастливой я могу быть, исполняя Лишь долг мой, знать то надобно, иначе Погубите вы - не меня, а все Святое, высшее на свете. Д а н т е с Боже! Прелестница! Она умна, к тому же. Когда бы я любил тебя чуть меньше, Как прежде женщин, без затей, то ныне... Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а Ах, нет, довольно. Д а н т е с Вспомнила о муже. Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а Я в положении таком, что вы Должны бы пожалеть меня. Любите, Как сердце вам велит; мое возьмите; Но остальное не принадлежит Уж мне, и права дара не имею. Простите и прощайте! (Поднимается.) Д а н т е с Божество! Когда сестра ее хоть чем-то схожа, Я утешенья попрошу у ней.

В дверях Пушкин; Наталья Николаевна идет к нему.

П у ш к и н Стоустая молва уж разнесла Повсюду в мире о свиданьи вашем. Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а И что ж молва твердит? Я пала, да? П у ш к и н Барон был пылок и красноречив, По правилам французского романа; Он натиск приурочил к положенью, Когда природа женщины капризна, С желаньем невозможного порой. Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а Я поняла. Не знаю, он учел ли, Что я беременна, но несомненно С отъездом старого барона он Весьма переменился; словно школьник, Готов проказить иль всерьез влюбиться. П у ш к и н И он в тебя влюблен? Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а Какая новость! Когда природа женщины капризна, С желаньем невозможного порой, И я влюбленной быть вдруг пожелала, Растроганная пылкостью речей. Но отвечала с удивленьем я Во вкусе русского романа. П у ш к и н Да-а? Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а Ты можешь посмеяться, пожурить, А я, не знаю почему, довольна И страшно вдруг тебе обрадовалась. Его же, верно, поразила я: Как громом оглушенный, там остался. П у ш к и н Ты - как Татьяна, он - Онегин? Нет. Иной развязки жди, коли затянешь Игру без цели, лишь кокетства ради. Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а Я жизни радуюсь кокетства ради? О, нет же, я живу, как любишь жизнь И ты, питомец муз и Аполлона.

Входят в бальный зал, где Наталья Николаевна тотчас уносится в танце, а Пушкин бродит в одиночестве.

Сцена 2

Кабинет поэта. 4 ноября 1836 года. Князь Вяземский сидит за столом, Пушкин, стоя читавший свое письмо Чаадаеву, опускает листы перед ним.

К н я з ь. Изумительно! Какой ты умный, Пушкин. Однако ты хорошо сделал, что не отправил это письмо.

П у ш к и н. Скорее бы не дошло.

К н я з ь. То-то и оно.

П у ш к и н. Но не отправил я не из-за этих соображений.

К н я з ь. Понимаю. Вот ты тут приписал: "Ворон ворону глаза не выклюнет".

П у ш к и н. У меня была рукопись философических писем Чаадаева, первое из которых чудом, на беду автору, пропустила цензура, и оно попало в печать. Кое-что там можно было бы убрать и грозы миновать.

К н я з ь. Вряд ли.

П у ш к и н. Цензор отстранен, его не жаль; журнал закрыт, что безусловно большая потеря; автор объявлен самим государем сумашедшим. К нему приставили врача с полицейскими функциями. Да при таких делах в самом деле можно свихнуться! Скажите, как это могло быть?